Рождество... Это слово произносится так часто, но так редко кто-то внимает его значению. Праздник стал обыденной радостью, ещё одним поводом собраться за столом, дабы усладить желудок вкусной пищей, а разум - разговорами. Таким стал этот обычай для людей. Но не для существ иного рода.
Руби тихо вздохнула и посмотрела на снег, сверкающих в свет уличных фонарей. В снующей повсюду толпе она чувствовала себя одинокой. Да, даже демоны могут чувствовать что-то подобное. В конце концов, тела людей, в которые они вселяются, дают о себе знать.
В этот день, много-много лет назад, родился Христос. Тот, кто позволил людям надеяться на что-то после смерти, но вместе с тем и обрёк большинство на страдания. А ещё раньше были ангелы. И часть из них была свергнуты с небес. Так же, как Руби, они были вынуждены влачить жалкое существование паразитов, быть изворотливыми, хитрыми, соблазнительными, только чтобы выжить.
И поэтому сейчас видя маленьких, словно хрустальных, существ, трубящих над крышами домов, Руби испытывала смешанные чувства. С одной стороны, это была зависть и презрение, но с другой... В глубине своего существа каждый демон мечтал быть таким же светлым, снова вернуться туда, где когда-то был его дом. Но никто этого никогда не признает.
И девушка сидела на скамейке, а снег продолжал идти. Вот уже плечи и макушка были под его тонким слоем, но холода демоница не чувствовала. Ей было некуда идти, а творить хаос попросту не хотелось.
Около витрины одного из магазинов стоял маленький мальчик. Только сейчас Руби осознала, что он находится здесь довольно  давно. Одежда на нём была бедной, а его взор был устремлён на одну из ёлочных игрушек. Чудесные маленькие пташки, выглядевшие точно как живые. Но ручная работа была ребёнку не по карману, а он явно хотел кого-то обрадовать. Руби не успела ничего сообразить, но вот она уже выходит из магазина и, огрызнувшись, впихивает малышу набор. Вслед донеслось такое чистое и искреннее "спасибо!", что девушка не смогла сдержать улыбки, и даже не оглядываясь она могла представить, как сияют глаза этого мальчика.
Один из ангелов, увидевший это, тоже не смог остаться равнодушным. Он тотчас взлетел ввысь, уже представляя, с каким трепетом будет сообщать о том, что теперь у них ещё больше поводов для праздника....

Метель в за окном разыгралась настоящая, такая, какие обычно показывают в киносказках. Ветер выл не только за окном, но и в подъезде, за дверью. Витьку погода совершенно не радовала, но свалить в новогодние праздники куда-нибудь к тёплым берегам в этом году не получилось. С тех пор, как он вернулся из своего большого сказочного путешествия, о котором и не рассказать никому, всё равно не поверят, всё у него пошло наперекосяк. Привычный мир, казавшийся раньше нормальным, вдруг превратился в серую и скучную обыденность. В каждой подворотне, за каждым кустом в игре теней и света Витька стал видеть переходы в другие миры, но каждый раз обманывался, и о того становилось ещё тоскливее. Он даже пробовал напиваться, но быстро понял, что ни к чему хорошему этот метод не приведёт. И даже осознание того, что у него осталось третье русалкино желание, которое та обещала исполнить, не сильно спасало, потому что Витьку не устраивал билет в один конец, ему хотелось именно, как поётся в известной песне, гулять туда и назад, потому что в вечном сказочном лете его никто не ждёт, и там рано или поздно тоже станет скучно.
Этот Новый год Витька встречал один. С девушкой он расстался, родители укатили в круиз, от которого Витька отмазался, мотивируя тем, что большой заказ и много работы, а старых приятелей, которые давно обзавелись жёнами и детьми, видеть совершенно не хотелось. Ёлку наряжала мать, потому она была украшена блестящим дождём, разноцветной мишурой и разнообразными игрушками, по которым, наверное, можно было изучать историю. Тут были и современные, припорошенные пластиковым снегом, шишечки с бантиками, и вручную расписанные стеклянные куклы, и сделанные из почти не разбиваемого толстого стекла дирижабли с красными звёздами на бортах, и похожие на настоящих птички из хитрым образом спрессованного ворса. Мать каждый год старательно колдовала над ёлкой, и если маленького Витьку эта предпраздничная суета очень радовала, то теперь он относился к ней почти что равнодушно, лишь с лёгким налётом грусти. А в этом году и вовсе скис, понимая, что желаемого новогоднего подарка ему не видать, как своих ушей.
И всё-таки чудо произошло. Обозначилось оно трелью дверного звонка, и поначалу казалось не чудом, а досадно раздражающей помехой. Но когда Витька открыл дверь, то так и застыл на пороге, не понимая, то ли он сошёл с ума, то ли портал на планету сказок всё-таки открылся, только не для него.
- Марго? – удивлённо и радостно спросил Виктор. – Марго, это действительно ты?
Вот уж не думал, что когда-нибудь так обрадуется, если снова встретит голубоглазую блондинку из далёкой инопланетной деревни, где проказничают феи и вокруг в лесах бродят лешие. Сейчас же он готов был обнять и расцеловать Маргариту, но сдержался, полагая, что девушка может счесть этот жест дурным тоном.
- Марго, ты как тут оказалась? – спросил Витька, пропуская девушку в квартиру и запирая за ней дверь. – Ты… извини, я совершенно не ждал гостей, - он смущённо посмотрел на пузырящиеся коленки синих с белыми полосками треников и жирное пятно на майке-алкоголичке. – Я сейчас… еду закажу, а то поздно будет, - он схватился за валявшийся на тумбочке телефон. - Ты суши любишь? Или лучше пиццу?

Три больших деревянных ящика уже стояли в санях, но ни один пока не был запечатан. Медленно, слушая хруст снега под ногами, Аделайн подошла к саням и, привстав на носочки, заглянула в ящики. Там, в рамах из молодой сосны, в теплых и ароматных объятиях сена этого года были уложены стеклянные, цветные игрушки. Разнообразие оттенков, формы, размеров увеличивали солнечные лучи, по-разному играющие и переливающиеся в стеклянных произведениях искусства.
   - Нравятся? - послышался голос позади. Ада немного напряглась, ощутив себя ребенком, которого застукали за тасканием из новогоднего подарка конфет, а потом, выдохнув, кивнула.
   - Они очень красивые, - прошептала она, как зачарованная глядя на игрушки. Мужчина за ее спиной коротко выдохнул и девочке показалось, что он улыбнулся. Наверно, он часто слышал похвалу и положительную оценку своих работ, но что может быть ценнее простой фразы, сказанной ребенком без утайки, от чистого сердца? Ада потом еще долго думала над своими словами и о том, что лежало в приятно пахнущих ящиках из сосны и сухой травы. Как же, наверно, красиво игрушки ручной работы будут смотреться на дереве! И в эту же минуту она поняла, что они с ребятами останутся если не на празднование, не на основное действие, то на приготовление главной красавицы к празднику, а, возможно, с чем-то и помогут.
   - Я вижу в этом свое предназначение, - тихо произнес мастер, и слова его, как солнечный свет, отразились от тонкого стекла игрушек. - А ты уже нашла себя? - на этом вопросе Аделайн застопорилась и повернулась, устремив взгляд на пожилого мужчину, который чем-то напоминал зимнего волшебника из старых сказок, большой, с покрытой сединой головой и добрыми-добрыми глазами.
   Они молчали с минуту, но заговорить Ада решилась только тогда, когда из дома вышел Тривиум с тканевым мешочком в лапах.
   - Я ищу, - ответила девочка, взглянув на покемона. Мастер так же посмотрел на Мяустика, а потом мягко улыбнулся и кивнул.
   - Найдешь, не переживай, - и отступил на шаг назад. Тривиум потом еще долго не мог понять, о чем был разговор, но почувствовав, что Аделайн не хочет делиться с ним, настаивать не стал.
Следующие десять минут были потрачены на окончательное упаковывание ящиков и закрепление их в санях, и когда мастер, с легкостью великана и аккуратностью художника миниатюриста подхватил Аду на руки и усадил в сани, девочка уже настроилась на потрясающие, но в то же время грустные, четыре часа езды на самых настоящих санях, как вдруг в руки ей опустилась маленькая, размером с ее мизинец, бутылочка, нет, скорее, пузырек из стекла с пробкой, заткнувшей прозрачное горлышко. Удивленно взглянув на мужчину, Ада снова уставилась на флакончик.
   - Пригодится когда-нибудь, - пояснил старик, - Он выглядит маленьким и хрупким, но на деле... - он сжал его пальцами, от чего Ада чуть не вскрикнула, но стекло даже не треснуло, - очень прочный, - что-то было в его словах необычного, что-то, что девочка почувствовала, но никак не могла объяснить себе, что именно. Они помолчали еще секунд двадцать, глядя друг на друга, а потом в мир будто бы просочились звуки. Заржали Сосбаки, забили копытами по снегу, да и Тривиум, получше укутавшись в шарф, придвинулся ближе к Аде.
   - Отправляйтесь, - улыбнулся мастер. - И, Аделайн, если еще будешь в наших краях - заходи в гости, тебе здесь всегда будут рады, - кажется, он говорил еще что-то, но дальнейшие слова она не слышала, так как сани затрещали, трогаясь с места, а потом понеслись вперед.
   Через пять минут сказочный транспорт покинул границу Ванивилл тауна и направился в сторону своей конечной цели. Все это время и последующие десять минут Аделайн молчала, глядя на флакон в своей руке. Абсолютно прозрачный, маленький, крепкий и пустой. Что имел ввиду мастер, рассказывая о нем? Что-то же было в нем такого, чего девочка пока не могла уяснить. Но, может быть, когда поймет, обязательно зайдет и расскажет. А пока... в соломе, в деревянных ящиках, тихонько позвякивали на морозе чудесные елочные игрушки, выдутые из цветного стекла, ожидая, когда, наконец, горожане смогут посмотреть на них, когда восхитятся ими и умелыми руками их Мастера.

Шалур-сити был украшен по-праздничному.
Стоило Эмили только пересечь границу города, как на нее сразу дохнуло запахом мандарин и свежей хвои. Деденне, мирно сопевшая в капюшоне, проснулась. Мышка спрыгнула на землю и встала на задние лапки, принюхалась. Леманн лишь закатила глаза и, подхватив искрящегося покемона, открыла карту города.
- Так-с, Элека, нам нужен Покецентр.
Деденне кивнула и, спрыгнув, побежала куда-то. Эми последовала за ней. Вскоре мышка действительно вывела ее к красно-белому зданию, который переливался разноцветными огоньками. Зайдя внутрь, Леманн отдала покемонов лечиться, а сама прошла к компьютеру, чтобы отправить весточку в Люмиос-сити. Но ее ожидал сюрприз, а именно: пиплап. Отложив пока пингвина в хранилище, девушка решила сегодня уже никуда не идти. Время было позднее, поэтому Эмили переночевала в Покецентре, а уже утром, забрав покемонов, решила прогуляться по еще пустым улицам прекрасного и загадочного города.
Но просто пройтись ей не удалось: девушка заметила несколько мужчин, спорящих о чем-то, рядом с наряженной, но не горящей ёлкой. Помочь им хотелось, но не подходить ведь просто. А то еще не так поймут. Но тут один из них заметил Эмилию и, по-видимому, его осенило.
- Эй, девушка! - махнул он ей рукой. - Можешь нам помочь?
- Вечно ты к людям пристаешь, Карл, - усмехнулся его друг.
- Да ты только послушай! Я вспомнил, что рядом с городом расположилась стайка электрических покемонов. Так вот, если мы попросим их помочь, то и ёлку переносить не придется! Ты ведь тренер, да? - на неуверенный кивок Эми Карл кивнул. - Ну вот! Ты ведь находишь общий язык с покемонами! Вот и решена проблема! Ты ведь поможешь нам?
- А в чем дело-то? - поинтересовалась Леманн.
- Да вот ёлку в хорошее место поставили, а запитать ее никак, - грустно вздохнул Карл. - Поможешь ведь? А мы в долгу не останемся. У меня там где-то магнитик завалялся.
Надо сказать, и без этой приятной плюшки Эмили бы согласилась. А теперь тем более. Вот и пообещав помочь, девушка направилась к, как она предполагала, окраине города. Побродив немного, замерзнув и окончательно потерявшись, Леманн решила предоставить поиски Элеке. Тем более, что она-то должна почувствовать своих собратьев. Только беспокоить мышку не очень хотелось, но что поделать. Эмилия дернула капюшон, разбудив деденне. Та недовольно вылезла из своего убежища и зевнула. Щечки мышки снова заискрились, она прикрыла глаза. Тут Элека резко подскочила и побежала в какую-то сторону. Честно говоря, кросс по такому холоду совсем не обрадовал ее. Правда, она-таки согрелась. Но бежать долго не пришлось. Вскоре они вышли в чисто поле к старой заброшенной электростанции.
- Там, говоришь? Ну, давай рискнем.
Перебравшись через забор, Леманн подошла ко входу в здание и дернула дверь. Та не была заперта. Эмили вошла внутрь и...
Электрические покемоны, от пикачу до магнемайтов, бросились врассыпную, только заметив тренершу. Та подняла руки вверх.
- Слушайте, я здесь с миром. У меня есть к вам просьба!
Но никто и не думал выглядывать. Решив, что из Элеки посол получится лучший, чем из нее, Эмили достала мышку, ранее прятавшуюся в своем любимом капюшоне, наружу и отправила ее на переговоры. Навстречу деденне вышел пикачу. Щечки покемонов заискрились, Эмилия припомнила, что у таких грызунов это способ общения. Через пару минут пикачу кивнул и громко произнес свое имя, а гордая Элека вернулась к Эми.
- Они согласились нам помочь? - деденне кивнула. Тем временем обитатели электростанции собрали небольшую группку, возглавляемую магнезоном, для помощи. Так и двинулись, собирая на себе удивленные взгляды редких прохожих.
- О, как вы вовремя! - воскликнул Карл, только завидев их. Он начал быстро распоряжаться насчет построения и тому подобного, а его друг тем временем протянул небольшой мешочек Эми. Девушка нащупала внутри нечто твердое. А, точно, магнит.
- Спасибо.
- И тебе спасибо. Теперь-то ёлочка будет еще краше, - и мужчина вернулся к работе. Эмили же, пожав плечами, разбудила вновь заснувшую Элеку и попросила найти дорогу до Покецентра. Уже там она, согревшись, вызвала Лиину с Ливом и вручила им двадцать три и двадцать поффинов соответственно. Праздник ведь. А теперь и в гим можно.

Рождественские праздники Фаолан предпочитал проводить дома, в кругу семьи, выслушивая нравоучительные монологи, хихикая над затесавшимися стараниями младшего ангела вклейками в семейный фотоальбом, скармливая белоснежной болонке собачьи вкусняшки и снова чувствуя себя ребенком, которого вот-вот погонят спать, потому что Санта-Клаус не приносит подарков непослушным детям. Лишь несколько раз привычная схема праздника давала сбой - когда Фаолан-подросток предпочел не оставаться дома, а сбежать на дружескую вечеринку, когда праздник в студенческом кампусе оказался соблазнительнее семейных посиделок и нынче, когда родители распрощались с горячо любимым сыном и отбыли греть крылья на песчаные пляжи заграничных морей.
   Недолго думая, О'Райли решил остаться в Доме на праздники: в огромном коттедже быстро нашлось спальное место и ответственное дело. Пока на кухне кто-то гремел кастрюльками, стеклянной тарой и приглушенно смеялся, до гостиной уже долетали аппетитные запахи будущего праздничного ужина. В камине, стыдливо прикрытая новыми дровами, лежала маленькая горка золы - единственное напоминание о том, что кто-то пытался проверить, не накрылся ли источник тепла и открытого огня медным тазом, на каминной полке дожидался своего часа недопитый гоголь-моголь, да исковерканное жизнью печенье - неудачные первые эксперименты самопровозглашенных поваров, оккупировавших кухню. На журнальном столике примостилась большая клетка, в которой сонно пыхтела рыжая морская свинка Матильда.
   С толстеньким грызуном Фаолана связывали особенные отношения. Впрочем, не только его, но и несколько других работников, принявших активное участие в жизни зверушки. Когда-то, месяцев пять назад, не было морской свинки Матильды, но был свин Мэтт, принесенный в Дом еще совсем маленьким, выросшим здесь и в ус не дувшим. Одна беда - не знал он любви, и молодые Существа, рассудив, что негоже пареньку помирать девственником, притащили ему по доброте душевной самочку. Счастливый Мэтт не слезал со своей подружки два дня, не ел, не пил, да так и околел. Похоронили Мэтта в саду, патер Бирн даже пробурчал что-то важное и пафосное, раздал всем по подзатыльнику и наказал больше таких экспериментов не проводить. Морская свинка Матильда, овдовев, отнюдь не страдала по этому поводу, так что жизнь уже довольно скоро вошла в привычную колею.

   Старая стремянка угрожающе поскрипывала под весом ангела, который, вытянувшись, пытался хоть как-то закрепить кусок гирлянды на стене. Украшение Дома - важный процесс, к тому же довольно веселый, как тут можно было отказаться? Да и если придут гости, хочется подать им хороший пример... Все портила только гирлянда, соскальзывающая с крючка, на который Фаолан уже ругался на двух языках, да отвлекающие факторы, снующие туда-сюда по гостиной. Один из таких донимал Фао уже почти год, и выкинуть его из головы не представлялось возможным, но ангел и не особенно старался, даже задерживался на работе подольше, чтобы лишний раз попялиться в камеры видеонаблюдения и отыскать на них одно-единственное Существо. И когда объект пристального интереса О'Райли прошел мимо, Фаолан непроизвольно проводил его глазами, развернулся, потянулся, чтобы подольше задержать взгляд на интригующем иностранце-демоне, и не заметил, как стремянка, возмущенно заскрипев, наконец-то завалилась на бок, утягивая за собой и молодого человека. Крылья затормаживают и смягчают падение. Этот урок был полезен, но только на открытых пространствах, а не в помещении - к сожалению, об этом ангел вспомнил уже слишком поздно. Запутавшиеся в гирлянде крылья не смогли удержать своего хозяина в воздухе, стремянка рухнула прямо на журнальный столик, ломая клетку и выпуская победно завизжавшую свинку на волю, а сам Фао остался сидеть на полу, схватившись за ушибленное крыло и с ужасом слыша, как у парадной двери зашуршали первые гости...
   Случайный наблюдатель, соизволивший заглянуть в гостиную, застал бы там отнюдь не самую забавную картину: воющего от боли и злости ангела, опутанного с ног до головы в празднично мигающую гирлянду, бегающую по полу жирную морскую свинку и трезвонящий звонок.
- Дверь открыта! - только и сумел прорычать Фао, мечтая то ли провалиться сквозь землю, то ли сгореть от стыда.

Сегодня шёл снег. Улицы города точно присыпали сахарной пудрой. Она белела на дорогах, тротуарах, кустарнике возле здания администрации и на ели, установленной на центральной площади, которая тоже была засыпана тонким слоем снега. Мелкие холодные крупинки осторожно садились на ветки деревьев, таяли на лампочках обвивавших их цветных гирлянд, кружились в желтоватом свете уличных фонарей, превращая город в маленькую миниатюру внутри волшебного Рождественского шара.
Небо было затянуто тучами, сквозь которые не могли пробиться ни луна ни звёзды. Эми это устраивало. Оборотень-лиса стояла на пороге полупустого мотеля и задрав голову к небу ловила на лицо сыпавшуюся из туч мелкую крупу. Холодные прикосновения снежинок ей очень нравились. Обоняние лисицы улавливало сотни запахов, среди которых особенно сильно выделялся свежий аромат нового снега.
Этот город был для Понд чужим. Негостеприимным и закрытым. Как и Понд для этого города. Она была здесь проездом и не собиралась задерживаться дольше, чем это было необходимо. И кажется время убираться куда-нибудь ещё пришло. Вчера вечером лисица едва не сорвалась. Она так пристально смотрела на бродягу в поношенном заплатанном пальто, что чуть не попала под машину. Если бы это случилось, её маскировке точно пришёл бы конец. Человеческий мозг - единственная достойная пища её вида, был Эми противен. Она не хотела навлечь на себя беду в виде охотников, успешно заметала следы, жила дорогой. Но в последние годы всё переменилось. И это пугало.
Понд приоткрыла глаза, глядя сквозь ресницы на танец снежинок. Они стали крупнее, теперь можно было различить в воздухе настоящие белые хлопья. Если подключить ночное зрение и реакцию кицуне, Эми вполне могла бы рассмотреть структуру каждой отдельной снежинки. Полюбоваться тем, как свет играет на звездчатых гранях, как прекрасное зимнее чудо падает вниз, кувыркаясь в потоке воздуха.
Ветер стих окончательно. Тишину городской улицы нарушали лишь отдалённые звуки автотранспорта, да тихие разговоры где-то на уровне второго этажа. Но Эми отгородилась от всего этого, слушая музыку зимы, звучащую вокруг, улыбаясь от холодных прикосновений снежинок и разноцветных переливов гирлянд.
- Мам, ты скоро? - дверь позади кицуне приоткрылась и в дверном проёме показалась детская испуганная мордашка. Маленький мальчик с большими тёмными глазами смотрел на Эми с ожиданием и трепетом. Хвойный венок, украшенный алыми лентами и ягодами казался в два раза больше этого ребёнка, такого беззащитного и доброго. Понд тепло улыбнулась, поправила широкий шарф, прикрывавший горло и плечи, потёрла руки и шагнула в сторону двери.
- Уже иду, сладкий.
Мальчик скрылся из глаз, а кицуне ещё раз оглянулась на заснеженную улицу, искрящиеся гирлянды и падающий с неба снег, грозивший к утру завалить всю округу. Может быть, они побудут в этом городе ещё немного. День или два.
- Эй, подарки без меня не открывать! - Эми захлопнула дверь и рождественский венок отозвался тихим звоном.

Представьте себе, что плод вашего воображения станет явью. Как вы поступите в этом случае? Подумайте над этим, а я поведаю вам свою историю, которая недавно произошла со мной.  Так уж получилось, но я родилась зимой, а если быть точнее, то  13 декабря, а когда повзрослела, то зима стала моим любимым временем года.  Не знаю точно, чем именно снежный период расположил меня, но я запомнила то, как здорово играть в снежки, лепить снеговиков, кататься на коньках, санках, лыжах, а еще этот снег хрустящий хрум-хрум, когда на него наступаешь.  Мальчишки тоже порой интересные забавы устраивали, лепили целые снежные крепости и устраивали войнушку между собой, а еще они любили срывать сосульки и грызть их. Да и знаете, если посмотреть так, вечером, из окошка, зима – волшебная картина, когда под светом фонарей, с неба тихонько опускаются легкие снежинки и засыпают собой дорогу, деревья и многое другое.  Когда идет снег, то вечером он кажется сказочным, утром он застилает все в округе и с одной стороны можно сказать «куда так много снега-то?», а по-другому посмотришь «Ура! Много снега!» и возвращаешься  в детство. А еще бывает, когда сильный-сильный мороз, то поутру, окна покрываются инеем и такие красиво разрисованные, сидишь и воображаешь «А кто это разрисовывал их?»  В общем, вы поняли, что зиму я люблю. Хех.
Но вернемся к самой истории. Этот случай произошел со мной  вечерним морозным днем декабря. Тогда погода не выпускала людей из дома и распускала суровую снежную метель по городу, да и градус был ого-го, аж -37.  В таких случаях не то, чтобы выходить из дома, а даже вылезать из кровати не возникает желания, так же поступала и я.  И хотя девушка я современная и внеземные сенсорные технологии с интэрнетом у меня имеются, но в этот раз надобности в таковых не возникло.  Лежу, значит, такая, гляжу в обмороженное окошко и думаю: «Вот интересно, что бы было, если бы я встретила свою героиню? » А за окном темным-темно,  метель завывает и все в округе собою заметает.  А рядом с нашим домом, возле озерца, есть родничок, и я часто люблю поглядывать на местную достопримечательность. Не помню  почему, но возле озерца всегда стояла и стоит статуя, напоминавшая козу, возможно, она служит символом нашего города, но как знать.  Так уж, к сожалению, вышло, но у этой козы выдалась несчастливая жизнь, за мою жизнь ей уже 3 раза рога обламывали…и поэтому она у нас безрогая, что меня постоянно печалит.  Вот и в этот раз я решила взглядом навестить несчастливицу и мысленно с ней пообщаться. Каково же было мое удивление, когда я увидела у нашей символичной подруги рога О_О  Черт возьми, я даже протерла глаза, подумав, что мне мерещиться, но это была не иллюзия.
Не знаю, что за черт меня дернул, но я бегом помчалась одеваться, чтобы разглядеть свою любимицу вблизи. Одевалась, как могла,  и шапку даже надела, все сделала, чтобы не мерзнуть, а один фиг холодно было до жути. Техаю по дорожке от дома к озеру и внимательно всматриваюсь вдаль, чтобы разглядеть чудо и что  обнаруживаю? Нет козы! Правда, нет! Вот тут я забеспокоилась и побежала на то самое место, где она должна была стоять. Как бы, не столько мне было жаль козу, сколько убедиться, не поехала ли крыша.  Добравшись до того самого места, я увидела то, чего не стоило видеть,  следы копыт,  ведущие к озеру. Ну и являясь девушкой любопытной, я пошла по этим следам, надеясь увидеть хотя бы животное, а сама размышляю «сниться мне это или нет?». И вот дойдя до начала озера, я увидела ту самую красавицу, которую искала, она стояла у озера и ПИЛА ИЗ НЕГО! «Уж как-то слишком круто для сна»  Ну, в самом деле, мороз на дворе, метель, и озеро застывшее, а только  в том месте, где коза, там вода!  Аккуратно, неспешным шагом я подхожу к озеру, чтобы, наконец, разглядеть рогатую и тут из-за дерева, что стояло возле воды раздается:
- Как же можно не любить животных? Может, ты мне ответишь? – от услышанного, у меня сердце в пятки ушло.  Чей-то приятный женский,  местами добродушный и вопрошающий, местами властный и требующий ответа голос был направлен на меня, что напугало меня еще сильнее, но я нашла в себе силы и медленно обернулась. Возле дерева стояла девушка, в длинном, до щиколотки, морского цвета  платье, держащая в правой руке посох. Аккуратные черты лица светло-русой дамы, с седыми прядями,  проглядывались из-под капюшона, а прямая осанка и взгляд устремленной чуть вверх напоминал мне девушку выученную благородным манерам. Немного потупив и рассмотрев изящные узоры на посохе, я осознала, что знаю, кто стоит передо мной. Хотя это и был полнейший бред, но я извлекла из себя:
- Динджин! 
« Глупо говорить человеку о том, что она вымышленный персонаж, а ее создатель стоит перед ней» - поэтому я решила, что пусть эта сказка будет для нас двоих, а потом и она, со временем, окажется в ней.
- Ты знаешь мое имя? – в этот момент колдунья удивилась не меньше моего, изобразив аналогичные эмоции у себя на лице. Но я лишь улыбнулась в ответ и протянула руку.
- Ты самая известная волшебница силы воды в Амалирре. Как тебя не знать? – я решила, что напомнить девушке о том, кто она, будет верным решением. Все-таки перемещение меж мирами штука нестабильная, да и у Динджин бывают провалы в памяти. Волшебница задумалась, но ничего не сказала, а затем, недоумевая, посмотрела на мою вытянутую руку.

- Меня зовут Сабина. Это называется рукопожатие, у нас его используют в случаях знакомства или встречи. Люди берут друг друга за руки и слегка покачивают вверх-вниз, - Динджин всмотрелась в мое лицо, а затем, после того как переместила посох в левую руку, робко подала правую руку и пожала мою.
- Рада знакомству! - я старалась быть приветливой, как могла, не знаю насколько это выходило, но, думаю, успешно, потому что Динджин улыбнулась и ответила:
- И я рада тебе, Сабина, - это было так восхитительно слышать от Акаквириры что-то подобное, аж сердце согревало, но морозная сила брала свое и в этот момент я начала проявлять слабость, постукивая зубами и содрогаясь.
- Ой, ты, вероятно замерзаешь. Прости, я не подумала, - забеспокоилась волшебница о своей новой знакомой.
- Нет, что ты, - пытаясь утешить девушку, я говорила, что все в порядке, но тело определенно подводило меня.
- Я вижу, ты мерзнешь. Сейчас исправим, - затем колдунья взмахнула своим посохом и холод как рукой сняло. «Вот уж действительно волшебство»
- От меня исходит сильная морозная аура. На самом деле удивительно, как ты еще не замерзла рядом со мной, - она пояснила, что ее сил хватает, чтобы довести температуру до -40, не прикладывая к этому сосредоточения, т.е. пассивно. Вероятно, это она стала источником таких сильных морозов у нас во дворе.
- Фуф. Так и правда, лучше! Спасибо тебе, - улыбаясь ответила я, на что девушка лишь кивнула.
- А это ты оживила ее? – указывая на козу, спросила я волшебницу.
- Я подумала, что она заслуживает другого, - девушка подошла к животному и погладила ее, на что та прекратила пить и посмотрела на Динджин.
- Удивительно! – «Мы с ней чем-то похожи»
- Что удивительного? – приподняв тоненькие бровки, спросила меня колдунья  и я объяснила, как мне важна эта рогатая. Выслушав меня, Динджин столько раз округляла свои глаза от удивления и спрашивала «Правда?». Как только я закончила свое повествование, она игриво спросила меня:
- А ты любишь кататься по льду? 
- Люблю, - с радостью ответила я и Динджин взмахнула своей рукой, образовав на моей обуви по ледяному лезвию на каждом сапоге.
- Это же коньки!
- Что?
- Катание на коньках. Эти ледяные лезвия, но обычно из стали прикрепляют к обуви, у нас. Такая обувь называется коньки, - волшебница восторженно воскликнула от услышанного, после чего позвала за собой разрисовывать волшебными «коньками» местное озеро. Динджин оказалась первоклассной фигуристкой, чему я была удивлена. Она изображала разные прыжки в воздухе, вертелась вокруг своей оси и делала это с необыкновенной подачей, от чего смотреть на нее хотелось не переставая.  Завершив кружения, она вернулась ко мне, где стояла я и наблюдала за моими ухаживаниями за животным, а затем взглянула на меня и обняла.
- Сабина, я так рада, что встретила тебя, и я хочу, чтобы ты пошла со мной, -  пока мы катались по льду, я расспрашивала Динджин о том, чем она занималась в последний момент, и она пояснила, что колдовала магический портал для перемещения. Эту деталь я и использовала, чтобы объяснить, как она пришла из другого мира, ссылаясь на ошибку магического вихря. 
- Динджин, я очень хотела бы с тобой пойти, но нашему миру тоже нужен защитник. Если позволишь, я бы хотела продолжить оберегать эту землю, - девушка слегка погрустнела, услышав отрицательный ответ и опустила голову, но затем слегка улыбнулась.
- Я понимаю. Чтож, спасибо тебе, Сабина. Я очень рада была провести это время с тобой. Надеюсь, мы увидимся вновь.
- А ты возьми с собой ее, - указывая на козу, попросила я, от чего Динджин засмеялась.
- Знаешь, а это хорошая идея. Я назову ее Сабина. Не против? – волшебница сияла ярче лунного света, но это было так душевно и приятно. Я дала понять, что согласна и подошла обнять девушку. Завершив прощание, Динджин взмахнула посохом, и в воздухе образовался снежный вихрь, куда она шагнула, постепенно в нем исчезая.
- Я буду ждать твоего возвращения, Динджин, - провожая взглядом, прощалась я.

Он никогда не любил Рождество. Как и многие другие праздники, продолжая повторять, точно мантру, излюбленную и не меняющуюся с годами фразочку: "Чёртов (название торжества)! Ненавижу (повтор названия торжества)!" И всегда бессовестно лгал. Ден все их любил. По-своему крепко и трепетно. В чём-то этот рыжий парень всегда оставался ребёнком. Особенно это проявлялось в его странных и порою пугающих увлечениях, к которым он пытался приобщить и Фреда. Кассад для проформы сопротивлялся, потом поддавался на уговоры ознакомиться с каким-нибудь сериалом, или книгой. Иногда Станцу удавалось задуманное. Но чаще - нет. Впрочем, зачем Дену об этом знать, правда? Фредерик так привык с ним нянчиться, что порою даже не замечал за собою этого. Привычка. А теперь про неё придётся забыть.
Журналист всё ещё не мог привыкнуть к этой простой и страшной мысли.
Медленно таял лёд на дне давно опустевшего стакана, которым мужчина больше не пользовался, предпочитая цивилизованной посуде обычную бутылку. Коричневая обжигающая горло жидкость плескалась в покачиваемой перед глазами таре. Мутным взглядом закоренелого алкоголика мужчина смотрел в её бесконечные глубины, вспоминая всю прошлую неделю. День за днём.
Но больше всего ему запомнилось лишь несколько эпизодов. Нестерпимо, до тошноты солнечный морозный день, каким-то чудом посетивший город снег, тяжесть чужого тела на плечах. Глупость какая... Он же не солдат и не грудастая медсестричка из псевдо патриотического кинца, он не умеет выносить раненных с поля боя. Он вообще не умеет с таким обращаться. Проще было застрелиться. Впрочем, он тащил тогда не раненного, нет. Здесь Кассад лукавил даже перед самим собой. Он нёс умирающего. И паршиво с этим справлялся, надо сказать.
Очередной глоток ожёг глотку, приятный горячий ком упал в желудок, в котором с самого утра не побывало ничего, кроме алкоголесодержащих напитков. Скоро организм отплатит за такую несправедливость. Но Фреду было плевать.
Следующим эпизодом стал этот придурок священник, тощий и одновременно рыхлый, как обмылок в общественной уборной. Он читал безликий текст, точно автомат, не выражая глазами ничего, кроме скуки и скорейшего желания оттарабанить необходимое и свалить к себе домой. Или куда там сваливают эти святоши после работы? Да хоть в бордель, разве это что-то меняет? Нет, на святошу злиться было не за что. Но Кассад злился. Он просто пылал бешенством. До такой степени, что временно забыл о том, как едва не сожрал собственные внутренности самоистязаниями по поводу случившегося. Не досмотрел. Принял на веру. Не успел.
Никогда раньше, да и, наверняка, позже, он не будет чувствовать себя столь же бесполезным и беспомощным куском дерьма, который не смог сделать за всю жизнь ничего стоящего. Даже такой малости, как просто прислушаться к восторженной болтовне друга и понять немного раньше, чем понял он, к чему приведёт это дело. Глупо и бессмысленно.
Фредерик медленно поднялся на ноги и походкой матёрого морского волка, только что сошедшего на берег после годового плавания на своей славной шхуне под названием "Дырявое корыто", направился в сторону окна.  В голове шумело, картина перед глазами расплывалась и качалась из стороны в сторону, но мужчина на удивление легко смог пересечь комнату и упереться лбом в прозрачное, схваченное Рождественским морозом стекло.
Мрачно посмотрев вниз, с высоты восьмого этажа, Кассад усмехнулся. Он никогда не думал о самоубийстве, как о решении всех своих проблем. Строго говоря, у него никогда и не бывало подобных безвыходных ситуаций. А сейчас... А сейчас он лучше просто будет мучить себя на этом свете. Жизнь сама по себе является наказанием многим. Почему Фредерик должен стать исключением?
Рука мужчины медленно и неуклюже повернула задвижку и ночной ледяной ветер ворвался в комнату обдав лицо пригоршней снежинок.
"Ненавижу. Ненавижу всё"
Он даже мысленно не мог признаться в собственной некомпетентности. В этой квартире он чувствовал себя как никогда одиноко. Стоило ли отсиживаться, точно сыч, все те дни после похорон и ждать неизвестно чего? Телефон молчал, даже Мари, секретарша его начальницы, Железной Питтстон, не беспокоила его звонками, хотя кому он сейчас нужен? У всех на эти праздники были свои планы.
Родители звонили два дня назад, как всегда приглашали на семейное сборище. На заднем плане слышались радостные вопли Оливии. Что-то о подаренной ей путёвке на эти каникулы. Куда именно - Фред так и не расслышал.
Он отказался. Впрочем, как и всегда. Это ослиное упрямство когда-нибудь приведёт журналиста к ещё большему ужасу, что он испытал недавно, но он не думал о таком исходе. Совершенно не думал. Глядя в какую-то одному ему видимую точку, расположенную на стыке крыш соседних домов и какого-то нездорово красноватого ночного неба, Фред тыльной стороной ладони яростно протёр левый глаз.
- К дьяволу.
Дена здесь больше не было и Фредерик определённо точно решил, что тоже здесь не останется. Сбудутся самые заповедные старушечьи мечты миссис Чернингтон. Она больше не увидит своих заклятых врагов на своей территории. Хоть кому-то радость.
Почему родители Дена решили кремировать тело? Почему с таким упорством настояли? Впрочем, Фредерику в тот момент бы лучше помолчать. Семейные дела Станцев его не касались ни каким боком. Теперь-то уж точно.
По собственному недосмотру лишившись друга, мужчина вообще должен был ретироваться со сцены. Желательно - в ближайший полицейский участок. Но и этот финт ушами не сработал - кормить Кассада сколько-то лет за счёт государства и предоставлять ему бесплатное жильё в комфортабельной тюремной камере с новым (быть может, тоже рыжим) соседом ему никто не собирался. Записали показания - но и только.
Вереница незнакомых лиц, какие-то бумаги на съёмную квартиру, похороны (которые Кассад вспоминал уже не первый раз), всё это мракобесие перемежалось внушительными алкогольными возлияниями и попытками до смерти прокурить свои лёгкие.
И опять неудача. Чего же он такой не везучий?
Фред отошёл от окна, так и не удосужившись его закрыть. Ветер радостно носился по комнате, трепал края газетной стопки известного издания, шевелил тяжёлые шторы, играл бахромой на вычурном торшере, украшенном миниатюрной копией "Звезды Смерти", сделанной из тщательно перекрашенного китайского фонарика. Угадайте, чья работа?
Кассад вздохнул, натолкнувшись глазами на безделушку. Вместо типичной для китайской мишуры красной кисточки, под днищем круглой "Звезды" болталась маленькая серебряная монетка. Тоже общее воспоминание. И опять таки - не самое радужное. Хотя...
Отсалютовав игрушке бутылкой, Кассад замурлыкал под нос нечто неразборчивое и пошатнувшись развернулся в сторону уборной. В этот момент из-за запертой двери в бывшую теперь комнату его покойного друга что-то ощутимо грохнуло. Точно на пол свалился стальной короб. Кстати сказать, у Станца и правда такой был. В этом непреподъёмном чемодане погибший журналист держал упиханный невероятным образом Хеллоуинский костюм Охотника за Привидениями.
Кассад мгновение пофотографировал полотно двери, но затем решил, что это взорвалась какая-нибудь хлопушка. С улицы сейчас долетали и не такие звуки.
"Праздник, всё-таки. Чтоб его три раза."
Более не обращая на странность никакого внимания, Фредерик направился покорять ванную комнату. Сейчас она казалась ему очень привлекательной, да и последнюю сигаретную заначку журналист оставил где-то там.

Эммм...серьезно?! - в своей жизни Хикару Канеко повидал конечно же очень и очень многое, что уж говорить, за пару последних месяцев он встретился с десятком легендарных покемонов, дрался с международной террористической организацией, однако это с легкостью переплевывало все ранее перечисленное. Молодой тренер знал, что Делиберды - это покемоны, обожающие дарить другим подарки, но представить, чтобы они это делали организованно,в канун новогодних праздников, рука об руку с Сосбаком(!), было крайне и крайне трудно. Более того, с какого перепугу сани, управляемые покемонами, оказались на крыше обычного жилого дома (ведь Сосбак вроде не умеет летать, верно?), и, при этом , умудрились там бесповоротно застрять?! Так или иначе, сон ли это, или галлюцинация от съеденных ранее грибов, Канеко, пусть и не являясь самым добродушным человеком на Земле, тем не менее не мог бросить бедолаг в беде. Заручившись поддержкой Селеби, Хикару, нацепив на себя костюм Деда Мороза, ринулся в дом, прыжками преодолев лестницу, и попав на крышу через люк на последнем этаже. Увидев подростка в костюме, делиберды оторопели, однако появившаяся Селеби мгновенно все объяснила:
- Мы с Хикару пришли, чтобы помочь. Если у вас есть список с хорошими детьми - дайте его нам, мы все организуем - покемоны, все еще удивленные(не известно, чему они удивлялись больше - тренеру в костюме Мороза, или легендарному покемону, с таким энтузиазмом ему помогавшим), решили согласиться на предложение, отнеся юноше конверт, внутри которого, мелким шрифтом, были записаны имена и адреса без малого двух сотен детей. Около двадцати из них было перечеркнуто, а значит часть работы было уже сделано, однако самое сложное было еще впереди, ведь детишки проживали вдалеке друг от друга.
- Значит так - Селеби - подними сани с помощью телекинеза, ты позаботишься о том, чтобы  они летали. Я возьму мешок, и буду проникать в дома и квартиры, чтобы оставлять подарки. Делиберты - вы будете мне помогать. Сосбак...ммм...ты здесь для эстетики? Все ясно? - дружно ответила команда.
Это была волшебная ночь - впервые в своей жизни, жители города видели летящие сани с запряженным оленем и Дедом Морозом внутри, останавливающийся от дома к дому, от улицы к улице, чтобы оставить под елочкой подарок. Некоторые дети, которые не могли заснуть в праздничную ночь, были до ужаса рады видеть живого Деда Мороза, большинство  из них угощали переодетого Хикару печеньем и молоком, правда другие, посчитав, что это вор (как никак проникновение в частное пространство карается законом), предпочитали вызывать милицию, в силу чего Канеко всю последующую ночь старался все делать быстро и не попадаться никому на глаза. К тому моменту, как первые лучи Солнца осветили небольшой город, работа была только-только завершена, а сани приземлились на тот самый дом, на крыше которого они изначально застряли. Содрав с себя бороду и сняв красный плащ, Канеко, с широко улыбнулся:
- В следующий раз, когда решите использовать сани, используйте психических покемонов, например Алаказами и Гардевуар, они отлично подойдут на роль Деда Мороза и Снегурочки. Что же, удачи вам, и до следующего Нового Года!
- Делиберд! Делиберд! Делиберд! - разнеслось благодарственное щебетание пингвинчиков. Канеко, получив коробку конфет в подарок, с хорошим настроением отправился по делам, которые изначально и привели его в город, а делиберты, как ни удивительно, растворились в воздухе будто бы их и не было...