Divergent. For peace.
ТОМАС "ТОММИ" АМНЕЛЛ
Thomas 'Tommy' Amnell
12 лет
Чикаго - Атланта - Чикаго
подопытный
гены неизменные
школьник
|
Джон Пол Руттан, опциально*
|
Коротко о главном. |
Малыш Томми родился в 2333 году, став пополнением в семье Макса и Лирэйн Амнелл — тренера по смешанным боевым искусствам и врача соответственно. В старших сёстрах у него непоседливая Кара, разница в возрасте с которой состоит из шести лет, также имеются в наличии дедушка и бабушка Амнеллы, а ещё вечно влипающий в приключения дядя Нил Блэкфайр.
Томас похож и на отца, и на мать в равной степени — сложно сказать чьи гены преобладают. Он спокоен и послушен, когда рядом нет сестры, что всегда служила катализатором громких игр, плача и прочего выедания мозга родителям. Мальчик смышлёный, несклонный к агрессии — он предпочитает идти на компромиссы или в обход, что больше похоже на его мать, нежели на отца, которому постоянно приходится себя контролировать. Рано начал разговаривать, быстро научился читать и писать, очень любопытный и изобретательный, великий фантазёр. Но несмотря на всю свою смирность, на проблемы в школе нарывается всё равно, потому что фильтровать разговоры его жизнь пока не научила и мальчонка говорит всё, что думает, а это, как правило, вызывает не только уважение, но и раздражение.
Одиннадцать лет своей жизни провёл в Чикаго, где с родителями жили через дом от бабушки Кэролайн и дедушки Питера. У него не было много друзей, но всё-таки парочка настоящих имелась. Были и увлечения, которым он уделял много внимания, вполне возможно посещая кружки по интересам. А затем, десять месяцев назад, семью эвакуировали в Атланту, им пришлось бросить стариков Амнеллов и дядю Нила, всё то родное, к чему так привыкли, и стоить жизнь заново в совсем чужом городе. Первые месяцы было очень тяжело, но Томми и Кара как-то справлялись, заводя новые знакомства в школе и наблюдая, как тихо разлагаются отношения родителей, которые тосковали по дому точно так же, как и дети. И несмотря на то, что всё вроде бы стало налаживаться, когда месяц назад Кара изъявила желание сбежать обратно в Чикаго, Томас не отпустил старшую сестру одну и присоединился к ней, прекрасно осознавая, как на это отреагируют родители. Томми очень хотелось домой, как бы опасно в Чикаго ни было, он искренне надеялся, что когда мама с папой пойдут за ними, а в этом сомневаться не стоило, родной город исцелит семью и всё будет так же хорошо и правильно, как было прежде. Но миссия по восстановлению порядка в жизни Амнеллов накрылась: вокруг Чикаго выстроили стену и дали старт эксперименту, поделив всех жителей на фракции и предварительно стерев всем память. Глупые отпрыски Амнеллов решили побунтовать, когда их не пустили за стену, но никто этого не оценил и подозрительные дяди с оружием просто затолкали их в машины и разделили, изолировав в разных комнатах.
В тот день малыш Томми и Кара стали подопытным мышатами БГЗ. У них брали анализы, их исследовали, а учитывая, что у семьи Амнеллов генный код был в исключительной целостности, им предложили присоединиться к Бюро, по крайней мере Каре, которая была достаточно взрослой для этого. На Томми же планы были немного иными — его предпочли воспитывать лояльным БГЗ, вырастив из него молодого и преданного специалиста, но немного опоздали, так как мировоззрение мальчишки уже успело сформироваться, а потому дозы сыворотки, которую ему ввели после попытки их с сестрой побега, было мало, чтобы полностью лишить ребёнка памяти и перепрограммировать его с нуля. Кару отправили в деспотичный Индианаполис, а малыша Томми оставили в Чикаго, поместив под опеку наблюдающего агента БГЗ (фракция на Ваш выбор, можем обсудить это вместе). Никто пока так и не понял, что процедура зачистки дала сбой и в снах Томаса преследуют обрывки воспоминаний из его настоящего прошлого, о которых он подсознательно боится рассказывать своему новому родителю (пол, возраст и т.д. не важен, имеете право сами придумать фиктивную биографию. Я ставлю акцент на том, что новая семья считается не полной, то есть только с одним "родителем", но если хотите, можете придумывать полноценную семью, где один из предков засланный казачок БГЗ). С каждым днём школьнику всё сильнее хочется выяснить что с ним происходит, любознательное шило в попе крутится и он пытается как-то решить эту проблему, но каким бы отважным мальчонка ни был, у него слишком мало ресурсов для того, чтобы что-то изменить. Хотя, может стоит попытаться отыскать в Чикаго людей из его видений, если он сумеет их нормально вспомнить, а они — его... сумасбродный и глупый план! Может, это всё его неугомонная фантазия и ему и правда просто приснилось? Но если это не так? Кажется, новая жизнь в Чикаго стала великолепным поводом научиться врать и самому распознавать ложь. Одной белокурой девчонке, чье имя и происхождение он никак не вспомнит, но чей голос порой звучит в его голове наряду с остальными, такими родными и приятными, наверняка понравилась бы новая игра в сыщика.
|
Отношения. |
Я думаю не стоит вдаваться в подробности того, при каких обстоятельствах познакомились родные мать и сын С:
Для Лирэйн Томми — это ещё одна любовь в жизни, маленький комок счастья, её ангел. Ребёнок родился когда его мать уже была морально готова к этому, стала взрослой, а не была ещё подростком, потому подход к нему разнится с тем воспитанием, что получила Кара. Это не означает, что младшенького она любит больше старшей дочери, просто с ним всегда возникало меньше проблем — все шишки уже набиты, опыт за плечами имеется, а значит ей легче и спокойнее, она точно знает что надо делать.
Лирэйн всегда укладывала Томми спать, рассказывая сказки о подвигах отца и дяди, всегда обманывала, что поцарапанные коленки будет совсем не больно обрабатывать лекарствами, но делала всё настолько быстро, что мальчик не успевал расплакаться ещё сильнее; всегда успокаивала одним лишь поцелуем в макушку, а ещё, когда в школе были какие-то проблемы, повторяла, что нужно быть хитрым и быстрым, сначала думать, а потом уже мстить, если оно и правда того стоит, а если нет — забыть и жить дальше.
Да, Лира всегда была требовательной, в меру строгой, но справедливой, а ещё с ней можно было договориться, в отличии от главы семьи. Нагоняи от отца, разумеется, имели место быть: Макс принимал бОльшее участие в воспитании сына, нежели дочки, потому что "пацан, всё-таки, это многое решает". Макс и Томми — отличная команда, но так как мальчик всё равно не мог не косячить (наполовину Блэкфайр, шило в попе имеется), каждый раз получал от бати заслуженные подзатыльники. Единственной страховкой всегда являлась мама, контролировавшая, чтобы мужа не заносило в дальние дали и отстаивающая интересы мальца, стоящего щенячьи глаза так же умело, как его дядя Нил.
Их с Карой побег в Чикаго и новость о похищении БГЗ вывернули Лирэйн наизнанку, оставив в душе огромную такую дыру. Это событие отыгралось и на отце по худшему из сценариев. Лирэйн и Макс потеряли своих драгоценных детей, бывших для них смыслом жизни, но они обязательно их вернут. Ради этого, черт возьми, Макс целую группировку повстанцев сколотил... А потому, малыш, попытайся вспомнить о нас столько, сколько сможешь, будь храбрым и осторожным, тебя обязательно вызволят. |
Как с Вами связаться? |
Если найдется человек, желающий сыграть мальчонку, мы с Максом и Карой его расцелуем - это факт хD Требования? Классический набор: не пропадать, играть грамотно и с личным интересом, развивать персонажа, у него ж вся жизнь впереди. Если так подумать, Томми немного напоминает юного Гарри Поттера, которого вечно находят приключения. Не знаю к чему это пишу, но просто захотелось) И да, внешность обсуждаема, в принципе. | Связаться со мной желательно для начала через гостевую. Объясню-покажу всё, что понадобится.
Дёргать можно также Макса или Кару.
ICQ - 454471044 |
Письмо от Дивергента. |
Пишу от третьего и первого лица, подстраиваясь обычно под соигроков. Просто на заметку скажу, что здесь больше как-то с первым играют. Маленькие дети — большой апокалипсис для личной жизни родителей. Каре всего тринадцать, а малышу уже семь лет. Для девочки это означает, что у неё появилась маленькая жертва или сообщник, который уже адекватно воспринимает действительность и не будет плакать каждый раз, когда не поймёт, чего от него хочет белобрысое чудовище в лице моей старшей дочери. Им теперь весело друг с другом, но не всегда. Зато постоянно громко и это сносит крышу. Особенно мне: кому приходится просыпаться раньше всех, независимо от того, выходной это или будень, есть ночная смена или не было? Кому следить, чтобы домашние были одеты должным образом, чтобы ланч-боксы не перепутали и никуда не опоздали? Кто ведёт семейный бюджет, хозяйство и не забывает при этом улыбаться счастливейшей улыбкой, когда домашние возвращаются, даже если всё болит и хочется зарыться в покрывало и не вылазить из спальни несколько дней кряду? Конечно же мне! Мамочка то, мамочка это, мамочка всё! Если я не жалуюсь, то это не означает, что мне легко и хочется этим заниматься. Существует такое слово, как «надо» и мы с Максом выучили его слишком рано. Когда все нормальные парочки наслаждались друг другом и свободой дней зелёной юности, мы уже утопали в супружеских обязанностях и ломали голову над тем, как растить годовалую дочь. Сами, пожалуй, виноваты — не знали меры, забыли о тормозах и были слишком заняты друг другом и открытием новых горизонтов, чтобы подумать головой. Хотя, каким образом, если когда пришла пора предупреждать, мол, Лирэйн, секс — это круто и хорошо, но с умом надо, иначе прощай веселье, моя мать четыре года как почивала на лаврах загробного мира?! В тринадцать же лет, когда меня было кому учить, велись совсем другие разговоры, о которых пора бы заводить речь и с Карой, но... ради всего святого, мне нужен отпуск.
Решено!
Окликивая этим утром малолетних отпрысков, чтобы не галдели, ведь отец в кой-то веки пропустил утреннюю пробежку и явно хочет поспать подольше, я совершенно точно поняла, что пора надоумить одну из мамаш подружек Кары устроить девочкам первую в их жизни пижамную вечеринку, а Томаса — отправить к бабушке с дедушкой. Эти сорванцы перешагнули порог родительской спальни раньше меня, растолкав Макса и тем самым лишив всякой надежды на утренние премиальные, так что да — у них не было ни малейшего шанса перед моими планами на вечер. Мамочке с папочкой пора тряхнуть стариной, ато мне уже (или всего?) тридцатник, а я чувствую себя пенсионеркой, хоть и не износилась ни черта, а муж, так вообще, в расцвете сил! Всё, я завязываю. Конечно же, ничто не заставит матушку Лирэйн отказаться от мирских забот о самых любимых людях на земле, но релакса заслуживает каждый. Кто только виноват, что не умею отдыхать и развлекаться, как все уставшие от жизни родители? Мне нужно всего лишь немножко наверстать, капельку вспомнить... но как растормошить Амнелла? Он ведь наверняка упакует свой упругий зад в диванную подушку и сдвинуть его с места без хитрости не получится. Без хитрости... Окей, будет ему хитрость!
Подкрадываюсь к мужу, такому уверенному в своём единстве с диваном, и даже как-то мешать жалко, но всё-таки предвкушение запланированной шалости не даёт махнуть рукой на эту затею и сесть на ближайшее кресло, чтобы составить компанию в наблюдении за бессмысленной беготней кучки мужиков.
— Ма-а-а-акс. — тихо протягиваю, выныривая из-за спинки дивана. Знаю, что слышит, но комментатор меня уделывает с искромётной скоростью. — Ма-а-акс, — дую губы, понимая, что просто так его вниманием не заручиться. — неужели эти салочки интересней меня? — вопрос риторический, ответа не требует. Более того, я не хочу его слышать, потому что ответ меня может внезапно расстроить, ведь Амнелл видит свою благоверную каждый день, а по ящику какое-никакое разнообразие, даже если запись столетней давности крутят. Раздеваться же, нагло закрыв собой экран, я не намеренна — не за тем явилась. — Губки, отвлекись на секундочку, ну. — обходя Макса вокруг, веду ладонью от плеча и под футболку. Не вижу способа лучше, чем тот, которым злоупотребляют дети — падаю сверху, роняя ему на лицо копну рыжих волос, выбраться из которых у самой занимает несколько секунд. И вот он отводит свой взгляд от телевизора — наконец-то!
— Я раздала детей нянькам, так что до завтрашнего дня о них можно не думать. — звучит, может, самодовольно, но что поделать. — Раз такой день... — бегло целую в пухлые губы, чтобы расслабившись, точно не вник во всю тонкость подвоха, — можно ненадолго забыть что да почём. Вот скажи, тебе на виски никогда не давили эти стены? А маршрут, один и тот же каждый день? Мы просто не успеваем делать что-то для себя. Когда мы вообще просто выходили погулять. Вместе, как когда-то давно? Сколько лет прошло? — легко кусаю за подбородок, затем осекаюсь, делая вид, что возмущена неведением в его глазах. — Почему ты так смотришь? Неужели опять забыл? — сжимаю в кулак всю свою театральность, наплевав на то, что если он догадается раньше времени, никакого свидания мне не видать. — Господи, Макс, ну почему мужчины постоянно забывают о годовщинах? Приклей я на лоб календарь со всеми датами и планами на вечер, ты бы всё равно не обратил внимание. — Раздосадована я, между прочим, по-настоящему. Но уцепиться за Амнелла, когда он соизволит сменить положение, всё-таки успеваю.
— Да, представляешь, го-дов-щи-на. Такая кругленькая, особенная дата, которую надо отмечать хотя бы для того, чтобы не погрязнуть в болоте уныния. — и разве я не права? Понимаю, что устал и меньше всего хочешь идти куда-то, но, пожалуйста, сделай для меня исключение, плюшевый мишка! Моё поведение, которое сейчас больше напоминает отголоски той егозы, коей была когда-то, может, и нельзя оправдать, но хочется мне. Нужно мне, очень! — Ты должен мне прогулку, мистер Забывашка Амнелл. Самую настоящую, чтобы марафон был по улице, а не от дивана до кровати. — Нового маршрута не надо, никаких свеч и прочей лабуды тоже.
В отличие от Макса, чье тело — храм, в котором и я не против помолиться, мы с Нилом бегаем, прыгаем и набиваем себе шишки на ногах и руках всё так же вдвоём и по более щадащей программе. Когда того позволяет наш график. Не ради поддержания физической формы, что тоже немаловажно, а ради удовольствия. И да, по тем самым развалинам, что служили нам пристанищем несколько лет. Для нас это важно, это всё ещё помогает.
Я помню все маршруты и хочу провести по них своего мужа хотя бы ещё разок. Разве я многого прошу? Он не такой сентиментальный, так что не поймёт, но попытаться стоит. — Так вот нещадно, да. Ну давай же, любимый, будет весело! — мы ещё имеем право на то, чтобы веселиться вдвоём и быть чуточку эгоистичней, не заморачиваясь услышат ли дети ночью или что подумают люди, ущипни я собственного мужа за его филейную часть во время разговора с соседями. Да какая вообще к чёрту разница, почему все и вся так долго отбирали у нас маленькую свободу, право хоть иногда не думать о том, что будет завтра? — Ты же у меня крутой чемпион, неужели тебе сложно поднять свою тушу с дивана и вспомнить как оно, шататься со мной по Чикаго? Или боишься, что если сравним как оно было в семнадцать, окажется, что у тощего подростка было больше козырей в рукаве, чем у взрослого и состоявшегося мужчины? — знаю, что ему не нравится, когда я нарочито беру его на слабо, играя с таким нежным чувством собственного достоинства. Но на то он мне и муж, чтобы знать на что именно давить и когда остановиться, замаливая ещё свежие грешки шутливыми поцелуями в шею.
|
