Когда утих степной ураган, люди вышли из убежищ — глубоких подвалов, где они прятались от стихии. Сильнейшие ветра, от которых не в силах спасти крепкие стены поселения, ветра, выдирающие из скудной почвы степи даже траву, не говоря у же о редком кустарнике, что нашел в себе силы подняться над землей под палящими лучами Реи.
Надежда на возвращение детей умерла еще с первыми сильными порывами ветра. А теперь, после бешенства стихии, что посрывала с некоторых домов крыши и ставни, ждать их возвращения было совсем глупо — удел отчаявшихся родителей. Деметра не прощает легкомыслия и ошибок. Даже Земля, о которой им рассказывали деды, а дедам их деды и так далее в самую глубину веков, не была добра к своим детям. Так чего же требовать от чужой планеты, насильно сделанной их домом. Они вряд ли найдут даже тела детей — такой ураган уже давно раскрошил тонкие косточки о торчащие из лысой земли то тут то там скалы, а с рассветом — самое позднее с рассветом — их останки растащат мелкие грызуны да редкие хищные птицы, что каким-то чудом прижились в этой бескрайней и безжалостной степи.
А пока... пока только равнодушные звезды уже их родного неба слепо смотрят сверху вниз. Даже Гекаты сегодня нет — новолуние.
— Кто-то идет! — крикнули от ворот. — Там кто-то идет! — чистое удивление, изумление даже пробилось наконец в голос.
И люди встрепенулись, ожили, кинулись за лестницами, которые привалили к стенам, чтобы подняться повыше и взглянуть на темную, чернильную степь. А там, вдалеке, собравшись горсткой, мерцают и покачиваются живые рыжие огоньки. То растянутся цепочкой, то снова собьются вместе, но идут, идут к поселению, спешат домой. И не понять никак, то их четыре, этих огонька, как и пропавших детей, то пять.
— Выгоняй вездеход! — крикнул кто-то.
— Заряда не хватит! Батареи менять надо! — возразили ему.
— Лошадей возьмите! — сквозь прижатые к губам ладони и льющиеся слезы крикнула мама Джессики. — Я поеду!
— Нет, — остановил ее старейшина. — Только мужчины. Дети это? — спросил он, проведя ладонью по седым прядям.
— Дети, — с облегчением ответил Марк, что до этого напряженно всматривался в далекую темноту сквозь окуляры прибора ночного видения. — Вижу Джессику, Майка, Януша и Коула. Все вроде целы. Только не пойму, с ними, что ли, кто-то идет?
— Дай-ка гляну, — оттолкнули его. И принялись по очереди смотреть в ПНВ, но все точно так же, как и Марк, не могли ответить, одни дети возвращаются после урагана или с кем-то. После урагана. Возвращаются. Чудо из чудес. Единственное за все время, что человечество выживает на Деметре. И снова прильнули к окулярам, и снова увидели четыре ярких огонька и размытые зеленоватые сквозь фильтры ПНВ фигурки детей: три мальчика и девочка, семь, семь, шесть и пять лет.
Стук копыт и ржание лошадей вскоре затихли вдали, и только хрипло потрескивала рация, сообщая связь между оставшимися и выехавшими навстречу. Люди молча ждали. Напряженно надеясь, боясь рационального и жестокого знания: ураганы в степи не оставляют живых. А спрятаться на несколько километров окрест здесь негде — уж они-то все это отлично знают. Но там, вдалеке, мерцают точки огоньков, а значит, можно надеяться и верить, а не знать.
Матери долго обнимали детей, когда те, живые и невредимые, даже не испуганные, вернулись в поселение. Выехавшие за ними мужчины помогли слезть с лошадей, а снизу навстречу уже тянулись ласковые руки родительниц, и горячие слезы текли по щекам. Люди не знали, кого благодарить. А дети наперебой кричали: «Благодарите путника!»
— Он был высокий, очень высокий — вот такой! — рассказывал Януш, подняв руку и пытаясь подпрыгнуть повыше, чтобы показать, насколько же высок был Путник.
— Нет! — возмутилась Джессика. — Он был низенький и горбатый! — девочка согнулась, чтобы изобразить горбатого мужчину. — И рыжий! Как я!
— Не был он рыжим! Он лысым был! И никакой не горбатый! — встрял Майк.
— Нет, был!
— Не был! И высоким он не был! Он был, как дядя Одли! — Все, кто собрался в доме старейшины, обернулись на Эбена Одли, который вдруг стушевался от такого внимания.
— Не был он как дядя Одли! — заговорил обычно молчаливый Коул. Он поправил свитер и чуть ссутулился, отчего вышел еще крепче, чем был. — У него борода была и русые волосы.
— Не было бороды! — в три голоса закричали остальные дети.
И они поругались. Кричали, доказывали и дрались. Дергали за косички, кусались и пинались — сколько успели, пока взрослые их не разняли, не налили еще по чашке теплого травяного чаю, не усадили снова за стол и не попросили рассказывать, что же произошло.
Дальше разногласий не было.
— Заблудились? — окликнул их кто-то, когда дети уже потеряли всякую надежду вернуться домой засветло.
— Да, — Януш вышел вперед, пряча остальных за своей спиной. — А вы кто?
— Я? Я — путник. Хожу от селения к селению, смотрю, как люди живут. Скоро ураган начнется, — сказал мужчина, указывая на еще беззвездное серое небо, которое стремительно затягивалось темными тучами.
— Ураган?! — испугались они. — Тут негде укрыться!
— Разве? В степи всегда есть, где укрыться. Пойдем. Да побыстрее!
— Дядя Мильтон говорит, тут вокруг ни одной пещеры, ни одной даже скалы годной для укрытия нет!
— А вот ты вернешься в поселение и расскажешь дяде Мильтону, что есть. Как тебя звать?
— Януш, — растерянно как-то сказал мальчик, стараясь не отставать от путника. Но маленькая Джессика устала за день и теперь не могла так быстро идти. Он тянул ее за собой за руку, но это было скорее бесполезно, чем действительно помогало.
Тогда путник взял ее на руки и зашагал еще быстрее, а мальчишки почти бежали за ним вприпрыжку.
Ветер уже бил им в спины и грозился свалить с ног, когда они дошли до скалы достаточных размеров, чтобы в ней могла быть пещера. И она там была — маленькая, как сарайчик у родителей Коула, но она вместила их всех, и даже еще осталось место, чтобы расставить на полу четыре не понятно откуда взявшихся масляных фонарика и зажечь в них огонь.
— Это чтобы не было темно и нам всем не было страшно, — пояснил путник.
А свод пещеры уже залило живым теплым светом, и тени спрятавшихся от непогоды людей подрагивали в такт огонькам на неровной поверхности камня.
— А где вы взяли огонь? — удивился Майк, который не заметил в руках у путника ни спичек, ни зажигалки.
— А это живой огонь моего сердца, — улыбнулся он.
— Что, правда? — округлила глаза маленькая Джессика.
— Правда, — кивнул путник и потрепал ее по рыжей макушке. — У каждого в сердце горит огонь. И тем он сильнее, чем добрее человек. Мне моего хватает, чтобы поделиться с вами.
Они вышли из пещеры, когда непогода стихла. Взяли свои фонарики и пошли следом за путником, который уже нес в руке еще один. Он обещал детям отвести их домой — и они поверили. Шли ночной степью, вдыхая холодный мокрый воздух, слушая звуки, чужие и чуждые, несмотря на то, что они родились здесь, на этой планете, среди этой природы.
— А вот и за вами, — сказал вдруг путник, остановившись. И правда, в тишине они уже различали стук лошадиных копыт. — А мне пора.
— Куда?! — удивились дети.
— Домой, — улыбнулся мужчина им в ответ.
— А где ваш дом?
— Там, — он смеясь указал пальцем на небо.
Стук копыт стал еще ближе, вот уже слышно и ржание лошади — точно это дядя Сандро, только его Красотка так ржет! — дети кинулись и сделали несколько шагов навстречу родным людям. А когда обернулись, путника уже не было.
Взрослые молча переглянулись, сидя за огромным столом.
— Хочу еще чаю, — сообщила Джессика, и тетя Марта медленно поднялась, чтобы взять с плиты кипятка. Она не знала, что и думать.
А потом с улицы раздались удивленные возгласы.
— Смотрите! Смотрите! Новая звезда!
И когда все высыпали из дома и, задрав головы, взглянули на небо, увидели, что в созвездии Путника зажглась новая звезда — словно фонарь в руке.
— А мы даже не сказали ему «спасибо», — как-то горько проговорил Коул. — Путник! Спасибо тебе! — закричал он, махая руками, словно бы безразличные звезды там, в бескрайней черной выси, могли заметить крупинку посреди миллиардов планет.
— Я знаю! Я знаю! — завопил Майк. — Нам нужны свечки!
Они выложили посреди центральной площади свечами огромное слово «спасибо» и подожгли их.
— Спасибо!!! — еще раз закричали дети и некоторые взрослые, кто нашел в себе смелость поверить в услышанное.
В ответ им в руке Путника мигнула звезда.
