Сцена 1.
Маленькая квартира на окраине города N. Время 00:23 (после полуночи).

В темноте, на полу, освещённый лишь бледно-синим светом экрана включённого телевизора, сидел молодой кудрявый мужчина двадцати четырёх лет. Его мокрый от слёз взгляд был прикован к сюжету, который, вот уже как десять минут, крутили по новостям местного телеканала. В нём ведущий рассказывал об очередном, произошедшем буквально пару часов назад, жестоком убийстве. Погибла семья. Убийца ворвался к ним домой и зверски зарезал всех, включая младенца. Соседи дают показания, но никто толком ничего сказать не может…
Точнее, именно так всё это преподнесли СМИ, тогда как на самом деле, оперативная группа давно уже установила личность маньяка и уже вовсю готовилась к его поимке.
Вздрогнув от внезапно раздавшегося, громкого стука в дверь, мужчина быстро выключил телевизор и растерянно заметался по комнате. Остановился напротив окна и, о чём-то на секунду задумавшись, быстро открыл его. Поток прохладного, бодрящего ночного воздуха тот час ворвался внутрь тёплой уютной комнатки и брюнет, на секунду прикрыв глаза, словно наслаждаясь этой прохладой, тяжело вздохнул.
"Видимо, теперь есть лишь один выход…" - решил для себя он, а в следующее мгновение в квартиру ворвались полицейские во главе с детективом и, прежде чем мужчина успел выпрыгнуть с высоты седьмого этажа, оттащили его от окна, заставив лечь лицом в пол и заложить окровавленные руки за голову.
Детектив включила свет и, с презрением глядя на пойманного убийцу, (а в том, что это он, сомнений не было, так как вся его одежда была залита кровью и фото с камер видеонаблюдения полностью совпадало с его внешностью), со всей силы пнула ногой по его ребрам. Мужчина тот час застонал и скорчился от боли, но никто из полицейских и слова не сказал.
- В отдел его! Там будем разбираться уже более основательно. – скомандовала детектив и кудрявого тот час подняли и грубо вытолкали прочь из дома.

Сцена 2.
Полицейский участок города N. Комната для проведения допросов.

В отдел мужчина прибыл уже изрядно побитым. Полицейские в дороге не теряли времени даром, пытаясь выбить из него чистосердечное признание. И хотя брюнет не отрицал своей причастности к преступлению и готов был сознаться почти сразу же, что-то не давало ему покоя… Он не понимал, как именно мог совершить такое. Не помнил причины, почему сделал это. Боже, да он даже семью эту никогда не знал!
- Так-так. Леандро де Ромеро-о… В прошлом примерный гражданин с безукоризненной репутацией, отзывчивый сосед и добрый, готовый всегда придти на помощь коллега. Хм-м, ну кто бы мог подумать! – с порога зачитав выводы из подшитых в материалы дела характеристик, детектив громко уронила папку на стол перед самым носом Лео, тем самым заставив его вздрогнуть, и заняла место напротив.
– Тебе самому от себя не тошно? Лицемерный урод! Как вас таких только земля на себе носит? Будь моя воля, я бы расстреливала тебе подобных, всех до единого, прямо на месте ареста и делу конец! Ведь тюрьма вас не исправит, а правосудие не вернёт к жизни тех, кого вы лишили жизни. – с ненавистью в голосе сказала она, при этом доставая из папки чистый лист, и пододвигая его вместе с ручкой ближе к мужчине.
- Пиши! А будешь упрямиться, то позову парней из отдела, с которыми ты ехал! Поверь, они с радостью ещё раз тебе напомнят, какая ты скотина!
В ответ Леандро не произнёс ни слова… Да что там! Он даже лишний раз боялся посмотреть на детектива, то и дело вздрагивая от её криков – а уж перечить ей, так и подавно.
Молча взяв в руки ручку, он положил руку на лист и, нерешительно коснувшись угла бумаги кончиком стержня, оставил там лишь одну маленькую, еле заметную точку. Но так ничего и не написал. Его руки задрожали, а из глаз опять хлынули слёзы.
- Нет… Я не мог. Нет… - шёпотом, едва выговорил он и уронив ручку, закрыл лицо руками.
- Ах ты, артист паршивый! Думаешь на жалость меня взять?! А ну! – сильно разозлившись, детектив тот час поднялась с места и схватилась за висевшую у неё на поясе дубинку, уже было замахнулась ею, желая проучить непослушного преступника, как вдруг дверь комнаты резко распахнулась и в неё вошло очень много народа.
В их числе были: непосредственный начальник отдела полиции, старший детектив, пара крепких ребят полицейских, какой-то профессор в очках с небольшой записной книжкой в руках и целая бригада медиков с чемоданами.
- Детектив Мингжу, просим вас покинуть помещение, это дело больше не в вашей компетенции. – спокойным, будничным тоном выпроваживая недовольную коллегу прочь, приказала старший детектив. Это была светловолосая, высокая, спортивного телосложения девушка, которую, судя по всему, здесь все очень уважали. Однако Мингжу всё-же рискнула возразить ей:
- Он убил их! Какой смысл защищать его? Он убийца! Или вы теперь всех убийц будете оправдывать, только потому, что… - но договорить она не успела, так как вовремя подоспевший начальник тот час приложил указательный палец к её губам и взлядом указал на мужчину наручниках.
- Тише, не здесь. Ты испортишь чистоту следственного эксперимента. Если он виновен, мы скоро об этом узнаем. Ты же знаешь, в чём здесь может быть дело. Мы всё проверили – все признаки на лицо, но нужно узнать наверняка. – с этими словами, начальник вывел детектива из комнаты, оставив недоумевающего кудрявого в компании светловолосой девушки, двух крепких ребят-полицейских и группы медиков, которые сразу же начали цеплять на него какие-то датчики, брать кровь из вены, мерить его давление и пульс, зачем-то подготавливая шприцы и другие медицинские инструменты.
И в этот момент, Леандро очень сильно пожалел о том, что всё это время так медлил с написанием чистосердечного признания. Лежал бы уже тогда себе спокойно где-нибудь в изоляторе и не мучился от страха и волнения перед неизвестностью предстоящих ему, странных процедур. А может быть, ещё не поздно?
- Это я! Я их убил, всех. Я! – в надежде, что это поможет ему избежать пыток, испуганно выпалил он и, схватив ручку, принялся что-то писать на бумаге. Однако, светловолосая девушка лишь снисходительно улыбнулась ему в ответ и, положив свою руку на его, тихо объяснила:
- Эй, всё хорошо. Не надо так нервничать. Я понимаю, ты напуган, но бояться нечего. Мы просто хотим тебе помочь разобраться с тем, что произошло с тобой сегодня ночью, начиная со вчерашнего вечера. Ты что-то помнишь?
Странно, но её мягкий, приятный голос немного успокоил Лео. И хотя некоторое напряжение всё ещё присутствовало, отчего-то, ему вдруг захотелось ей поверить. Так что, глубоко вздохнув, он отложил в сторону ручку и, немного расслабившись, сосредоточился на воспоминаниях:
- Да. Я помню весь день. С утра и до пяти часов я работал в ветеринарной клинике. А после ещё пару часов помогал в центре социальной поддержки бездомным, после чего, направился домой. По пути заглянул в одно кафе. В то новое, которое открылось недавно – «Тёмные земли», кажется… Или «змеи»? Не помню. - после чего сосредоточенно нахмурился, пытаясь вспомнить детали того, что произошло дальше, - Заказал там еду... Поел. И... Я вроде шёл домой, но... В общем, каким-то образом я оказался в чужом доме... А потом, кровь. И я помню как бежал по улице. Вернулся домой, а там в новостях уже узнал подробности того, что сделал. Но, клянусь, я даже не знал их! Я... я не понимаю, почему вообще сделал это! Я пришёл домой и всё думал об этом... а потом меня схватили полицейские.
Рассказывая об этом, мужчина не на секунду не переставал наблюдать за медиками и тем, что происходит вокруг. И разумеется, детектив это заметила, но успокаивать его и говорить, что всё будет хорошо, почему-то не спешила..
- Что ж, понятно. Провалы в памяти и невозможность объяснить свои действия... -вслух рассуждала она, а затем обратилась к медикам. - Ну что? Вы что -нибудь обнаружили у подозреваемого в крови?
- Гм, да. - отозвался мужчина в белом халате, - Обнаружили. Всё, как и у ребят до него - явные следы отравления угнетающим сознание и волю химическим наркотиком CFT-312. - и как-то очень сочувствующе посмотрел на брюнета, который не совсем понимая, что именно там у него нашли и и чем это ему грозит, разволновался ещё больше прежнего.
- Так я и думала... - печально покачав головой, детектив о чём-то задумалась, параллельно постукивая пальцами по столу, а затем обратилась к подозреваемому. - Что ж, Леандро, говорю откровенно, тебе сейчас придётся нелегко: нам с тобой нужно будет восстановить события той ночи, с того момента, как ты поужинал в кафе. И единственный способ сделать это - вернуть тебя в то состояние, в котором ты был в тот момент.
- Стоп, что? Я не наркоман! Я даже алкоголь не пью, какие ещё наркотики? - возмутился кудрявый, растерянно глядя на детектива, решив, что на него хотят повесить, до кучи, ещё одно преступление - сбыт, хранение и употребление наркотиков. Как будто одного убийства целой семьи с детьми мало!
Однако стоило только ему повысить голос, как детектив кивнула и к нему тут же подошли двое полицейских. Ничего не объясняя, они крепко схватили его за руки, а доктор медленно ввёл в вену какой-то препарат.
- Послушай меня. Тебе ввели наркотик CFT-312. Это единственный способ пробудить твои воспоминания о том, где ты был и что делал в тот вечер, потому что в тот момент именно под его воздействием ты и находился. Знаю, метод дрянь... Но за тобой будут наблюдать специалисты, так что ничего плохого случиться не должно. - придерживая мужчину за подбородок так, чтобы всё его внимание было сфокусировано именно на ней, Корифиэль быстро инструктировала его для дальнейшей работы. - От тебя сейчас требуется только одно - расслабиться и всеми силами попытаться вспомнить и пересказать то, что придёт тебе в голову. Ты меня? Вот и молодец. Давай, удачи. И помни, мы все здесь - всё будет хорошо...
Детектив ещё что-то там говорила, но этого Леандро уже не слышал. Её образ в его глазах медленно окутала белая пелена и вскоре сознание его уплыло через этот густой туман куда-то очень и очень далеко. Некоторое время он пребывал в полном покое и абсолютной безмятежности, но так как мысль о совершенном убийстве по-настоящему сильно его волновала, то вскоре белые пушистые облачка начали принимать очертания знакомой ему улицы, на которой он стоял прямо у входа в то самое кафе...

Сцена 3.
Воспоминания Леандро.

- "Тёмные зори" - вот как называлось то кафе. - сосредоточенно нахмурившись, начал свой рассказ Леандро, - Я поужинал и вышел на улицу, собравшись идти домой, как вдруг напротив из-за угла вырулил велосипедист. Он не справился с управлением и, зацепившись рукавом за столб упал. Я подбежал к нему и предложил помощь. - на этом моменте Корифиэль переглянулась с одним из полицейских так, словно эта случайная встреча, была для них вполне ожидаемой, но перебивать и тем более отвлекать кудрявого от рассказа никто из них не стал. Так что он продолжил:
- Он отказался от скорой и просто попросил меня проводить его до дома. Я предложил вызвать такси... Но он сказал, что живёт недалеко и в этом нет нужды. - на этом моменте ненадолго замолчав, Лео тяжело вздохнул, начиная покрываться маленькими капельками пота. Но медики никак на это не отгреагировали.
- И что же было дальше? - поинтересовалась Корифиэль, сцепив руки в замок и подперев ими подбородок, глядя на мужчину.
- Дом... Это был тот самый дом, где я убил их. Он привёл меня туда. - понемногу начиная нервничать и расстраиваться, дрожащим голосом сообщил Леандро, - Я хотел уйти, а он всё настаивал на том, чтобы я остался. Предложил выпить с ним чашку кофе, в благодарность за помощь и так меня упрашивал... Мне стало неловко и согласился. Решил, что заодно помогу ему с обработкой его ран, но... до этого дело так и не дошло. Мы разговорились, выпили кофе... Было весело. Мы познакомились. Он представился Тирием... Очень необычный мужчина, у него редкая гибридная мутация альбинизма: кожа бледная, но волос чёрный, словно смола... И глаза. Такие карие, с ярко-алым оттенком. Я их хорошо запомнил... - кудрявый даже содрогнулся от воспоминания об этом. Ведь он только сейчас понял, что  незнакомец и впрямь почему-то постоянно поддерживал с ним зрительный контакт так, словно пытался загипнотизировать. - А потом, он начал говорить о проблемах общества, политики... Разговор с ним начал меня напрягать, но он всё не унимался... И тогда, я решил уйти.
Более не в силах сдержать скатывающиеся по щекам слёзы, Лео всхлипнул, переходя к самой важной части своего повествования.
- Но он не позволил... Помню, что он не отпускал меня и постоянно что-то нашёптывал мне на ухо. А я хотел пить... Но он продолжал говорить со мной, пытаясь втянуть во что-то и дал мне воду только лишь после длительной лекции. Очень невкусную воду. Её привкус чем-то напомнил мне кофе, который мы пили... Хотя, может это он и был? - не в силах вспомнить все детали, брюнет, тем не менее, всё же упоминал время от времени какие-то, в особенности запомнившиеся ему моменты. - А его рассуждения... Не помню точно, что он говорил, но знаю, что разозлился, после того, что услышал от него. Я не когда ещё не был так зол! А он продолжал шептать... Не знаю точно, в какой момент, я остался один, но точно помню, что меня разбудил какой-то другой мужчина. Я был в бешенстве... Схватил нож и... Я не хотел... Не хотел! Я не знаю, почему сделал это! Я не знаю! Прошу! Хватит! - под конец впав в истерику, Леандро начал вырываться. Резко вскочил и чуть не опрокинул стол, словно бешенный пёс принявшись бросаться на всех присутствующих в комнате. Однако медики были наготове и, схватив мужчину, вкололи ему успокоительное. Уложили на раскладные носилки и унесли прочь.
Детектив устало выдохнула, взявшись за голову.
- Опять всё то же самое. Маньяк-гипнотизёр, заводит жертву в нужное ему место, накачивает наркотиками и основательно промывает бедняге мозги, после чего незаметно ускользает, оставляя на месте заряженного на убийство берсерка... - подвела она небольшой итог и обернулась на голос, вошедшего в допросную, капитана.
- Да. Ещё один бедолага с искалеченной жизнью. Но по крайней мере, он первый, кто смог описать истинное лицо преступника. Это уже хоть что-то! Выше нос, детектив! Мы обязательно его поймаем! Обязательно... - и ободряюще похлопав Кори по плечу, развернулся и вышел из комнаты, по дороге незаметно чему-то улыбнувшись.
"Редкая гибридная мутация альбинизма. Ахаах! Ну и фантазия у этого парнишки. Его послушать, так я, просто вампир какой-то. Э-эх, жаль будет от него избавляться. Забавный. Но, к несчастью для него, слишком много всего запомнил о том вечере..."

Сколько уже прошло? Сутки, может чуть больше. И до сих пор тихо. Эвиан стоял за занавеской у окна и тайком поглядывал с высоты своего второго этажа вниз на пасмурную улицу. По тротуару сонно шагали прохожие, закутанные в шарфы и на ходу придерживающие шапки, чтобы те не поулетали с их голов под порывами немилосердного ветра. Ничего необычного. Осень. Из нарушителей спокойствия лишь ветер, словно лесной разбойник налетающий на мирных граждан. С деревьев сыпались листья и, подхваченные потоком, крутили на асфальте бешеные хороводы.
Эвиан отошел от окна и улыбнулся самому себе. Значит еще есть время. Он пошел на кухню и достал банку земляничного джема из старенького мелко дребезжащего холодильника. В углу щебетало радио: "...на центральную часть надвигается циклон, ветер северо-западный, возможен дождь с мокрым снегом, советуем жителям запастись терпением и зонтами..."
Эвиан густо намазал липкий ароматный джем на свежий, едва только выпрыгнувший из печки тост. Зубами он вгрызся в хрустящую ягодно-хлебную плоть. На пол посыпались крошки. Джем потек по пальцам. Сладко. Эвиан прикрыл глаза от удовольствия и попытался припомнить, а было ли ему так же сладко хоть раз в жизни до этого дня. Нет, раньше у еды был бледный, неопределенный вкус старой резины. Но одни сутки назад ему было сладко, только не во рту как сейчас, а в груди - из сердца шло сладостное ликование - теперь он свободен. Он знал, что за свободу придет расплата. Только когда её ждать? Может быть теперь, когда всё позади, он ещё успеет пожить как настоящий человек в ярком мире, полном вкуса, цвета и аромата?
"...и к другим новостям. На прибрежном складе произошло жестокое убийство. Рабочие склада обнаружили труп мужчины сегодня утром. Множественные ножевые ранения свидетельствуют о..."
Сухой кусок тоста застрял в горле. Эвиан закашлялся.
"...опросив свидетелей, полиция составила портрет подозреваемого, предположительно, убийца - несовершеннолетний, подросток-альбинос худощавого телосложения, был одет в темный костюм..."
Эвиан налил в стакан молока и запил сухомятку. А потом заставил себя вновь наслаждаться тостом вплоть до последнего хрусткого укуса. Но сердце уже сковывала тревога. Не страх, но предчувствие неотвратимого переворота всего жизненного уклада, который вот только-только начал приносить Эвиану настоящую радость чувствовать. Отхватить бы её побольше - этой трепещущей словно маленькая птичка радости, пока её не растоптали полицейские сапоги.
Он вернулся к окну и вдохнул через приоткрытую створку терпкого пряного ветра. Даже ветер сегодня был сладким.
Глаза случайно наткнулись на собственное отражение в стекле. Его удивило непривычно блаженное выражение всегда отстраненного лица. Может, ходи он с таким добрым лицом по улицам, от него бы никто и не шарахался как от ребенка, одержимого дьяволом. Впрочем, уже поздно. Теперь, узнав о случившемся, никто не увидит ничего хорошего в его чистой улыбке. Никто не поймет, что на самом деле единственное зло, жившее в нем, навсегда исчезло.
Такие светлые, что почти розовые глаза в обрамлении белых ресниц, белые волосы, белая кожа - Эвиан всегда привлекал ненужные взгляды, где бы он ни был. А много ли подростков-альбиносов в их городке? Эвиан не встречал ни одного. Тут каждая старуха легко сдаст его с потрохами. Он уже так и видел, как узловатый палец соседки-собачницы тычет в круглые дырки телефонного аппарата и чертит короткие дуги, набирая номер полицейского участка. "Мальчишка-альбинос живет прямо надо мной! Едьте скорее на адрес..." - провизжит в трубку собачница.
Эвиан вздохнул. Не спасет его даже родство с семьей мэра. Это призрачное родство теперь уйдет на дно, в тайники истории, зарастет илом, как и неясная связь Эвиана с убитым. Тщедушный мальчишка, едва держащий нож в дрожащей руке, вдруг убивает крепкого работягу - завсегдатая местных кабаков - с которым никогда ранее не встречался. "Зачем?" - спросит следователь. Эвиан будет лишь пожимать плечами и улыбаться. Самые маловерные присяжные - и те на суде решат, что в мальчишке поселился дьявол, раз он безмятежный сидит с загадочной ухмылкой после того зверства, что ему приписывают, и даже не пытается отрицать свою вину.
А мэр... Мэр прикажет своему водителю подъехать к зданию суда, будет наблюдать из машины, как Эвиана ведут, и мрачнеть лицом. Ему вдруг станет невмоготу смотреть. Он дернет ручку, приоткроет дверь, чтобы вылезти из машины и замрет. Потом захлопнет её и прикажет водителю отвезти его домой. Эвиан и не надеялся, что будет иначе.

Эвиан давно перестал ждать от мэра снисхождений. Ему ведь уже не пять лет. Это в детстве он верещал как заведенный "Папа! Папа! Папа!" - лишь увидев из окна знакомый мужской силуэт. Няня в такие моменты отчего-то грустнела и вымученно улыбалась. Эвиан бросался к нему сразу, как только тот ступал на порог. Он заглядывал мужчине в глаза и не понимал, отчего они смотрят куда угодно, только не на него. Он приносил мужчине рисунки, пересказывал сказки, которые ему читала няня, готовил подарки на Рождество и Пасху. Мужчина лишь вздыхал на все попытки Эвиана заслужить его внимание. Он был холоден и немногословен. Редко-редко Эвиан ловил его взгляд и видел там презрение, сожаление и притаившуюся тень того самого доброго чувства, которого ему так не хватало. Но то была лишь тень.

Однажды во время очередного визита Эвиан принес мужчине свои художества:
- Папа, я тут нарисовал, как мы...
- Послушай, - мужчина присел перед Эвианом на корточки, медленно собираясь с мыслями, отстранил от себя протянутый листок с каракулями и разразился непривычно длинной речью, - не называй меня так. Да, моя жена - твоя мать. Она дала тебе жизнь, но...
Няня в ужасе прижала ладонь ко груди и вскрикнула:
- Не говорите ему, нет. Он же еще ребенок!
- Помолчи! Он уже взрослый, пора узнать правду, - бросил он ей. - Так вот, Эвиан, ты и впрямь очень похож на неё, на мою дорогую жену. Смотрю на тебя - и перед глазами встает она, как живая. Но ты не мой сын.
- Как же? А кто же тогда... - Эвиан сделал неуверенный шаг назад. Рисунок упал на пол.
- Семь лет назад в городе началось безобразие. Банды с самых низов, отбросы общества, отъявленные мерзавцы вдруг стали нападать на дома влиятельных людей. Полиция не справлялась. Я думал, нас они не тронут, но ошибся, - он помолчал, опустив взгляд в пол, потом вздохнул и продолжил. - Они ворвались в наш дом, перевернули всё вверх дном, схватили твою мать и... когда я вернулся, она была еле живая. Избитая, сломленная и беременная. Тобой.
Эвиан непонимающе пялился мужчине в лицо.
- Не дошло? - мужчина раздраженно поднялся и зашагал к двери. - Ты не мой сын, Эвиан! В тебе течет её кровь, смешанная с кровью нелюдя, который сотворил с ней это. Ты - единственное наследие, которое она оставила после себя. Поэтому я даю тебе всё, чтобы ты жил, ни в чем не нуждаясь. Но ты и причина её смерти, поэтому ты не должен ждать от меня большего.
Мужчина ушел, хлопнув дверью.
Начались ли кошмары тогда или они преследовали Эвиана с самого рождения? Он не помнил.
Эвиан налил себе еще молока и жадно выпил целый стакан. Прохладное, оно текло по языку и оставалось во рту нежным послевкусием. Няня в детстве поила его молоком, но и тогда он не ощущал такого глубокого вкуса. На самом деле он всегда чуял, что испорчен. Еще до того, как узнал об обстоятельствах, которые позволили ему появиться на свет. Что-то шло не так, как надо с самого начала. А после слов мэра недостающий кусок головоломки встал на место. Ну, конечно! Вот откуда все беды. В его маленькой и белой как у кролика голове начали всходить паршивые зерна. Он мучился от них, но продолжал их лелеять, взращивать и удобрять. Плохая ядовитая кровь. Плохие ядовитые мысли. Плохие ядовитые сны. И сплошная серость там, где у других мир пестрел цветными красками как ярморочная карусель.
Идея об избавлении возникла сама собой. Черной летучей мышью она впорхнула Эвиану в голову и осталась там высасывать его жизненные соки, пока он, наконец, не осуществил задуманное.
Со сколькими подозрительными личностями пришлось связаться - не перечесть. Скольких пришлось подкупить или напоить, чтобы те выбалтывали неудобные факты из прошлого. Никто не спешил откровенничать с мальчишкой странной недружелюбной наружности. В конце концов, он нашел то, что искал.
Маленький грубо сколоченный домик на окраине города. Заваленный гнилыми досками двор, ржавая калитка, болтающаяся на одной петле, кривая вытоптанная дорожка и входная дверь, с которой кусками облетала бордовая краска. Эвиан точно знал, что пришел по адресу - в дом своего отца.
Во внутреннем кармане лежал нож, в груди росла и крепла решимость, похожая на спелый плод, готовый вот-вот оторваться от веток под своей тяжестью. Много лет он поил этот плод жизненными соками и превратил его в сосредоточение всей мерзости, что водилась в душе. Теперь пришло время его сорвать.
Эвиан от волнения забылся, плохо запомнил, как вошел в этот дом и о чем подумал, увидев лицо настоящего отца. Он наплел, что-то про Красный Крест, и его впустили. Внутри пахло старыми газетами, плесенью и сырой рыбой. Навстречу Эвиану вышел дряхлый кудлатый пёс в рыжих подпалинах. Когти его вяло стучали по полу. Даже не залаял на чужака. Эвиан присел на единственный табурет в кухне, где настоящий отец тем временем беспечно разделывал карпа - вернулся к тому, на чем его прервали.
- Так чего надо? Подписи какие или что? - хмуро спросил он, выскребая из разрезанного брюха рыбьи потроха, источающие соленый запах тины, - Красный Крест, я слышал, людям помогает. Может вы и мне пособие какое выпишите, а? - в голосе послышалась нахальная улыбка.
Лицо его до того заросло щетиной, что казалось серым. Всклокоченные волосы торчали вокруг головы, проеденные плешью по центру. Замызганная рубашка висела мешком, худые ноги утонули в растянутых штанинах, а из-под штанов торчали глупые тапочки из овчины - такие же вихрастые как пёс, положивший Эвиану на колени слюнявую голову.
- У вас нет детей, сэр? - сам того не ожидая, спросил Эвиан. 
- Что? - он на секунду поднял на Эвиана тусклые глаза, - нет. Себя бы прокормить, да этого вот старичка - какие уж там дети, - вздохнул он и любовно скинул на пол рыбью голову. Пёс тут же вскочил, обнюхал блестящее от слизи угощение и принялся мусолить его под столом.
Эвиан потом долго приходил в себя. Созревший плод мести так и остался висеть никем не сорванный. Из маленького грубо сколоченного домика Эвиан выбежал пулей, смутив его блеклых обитателей. Мужчина с заросшим щетиной лицом потом еще долго чесал лысину. Отныне он считал всех на свете членов Красного Креста законченными идиотами.

После этого Эвиан не мог сомкнуть глаз, не провалившись в кошмар. Вся его сущность уже была готова исторгнуть заразу, лишить жизни нелюдя, породившего его и тем самым вырезать гнилое из самого себя. Но этот человек со своим глупым псом - совершенно не тот, кого Эвиан себе представлял. Вымещать на таком накопленное казалось абсурдом. Ни избавления, ни пользы, ни справедливости.
Нож так и остался лежать в кармане. Когда Эвиан, измученный бессонницей, выходил ночами из дома, он уже не надеялся убить ничего, кроме времени. Ядовитые мысли не давали покоя, но направлять их против кого-то, кроме себя он не имел права. Пустые тёмные улицы распахивали перед ним свои объятия. Он специально выбирал дороги, где поменьше фонарей, чтобы хоть ненадолго раствориться во мраке городских недр. Тогда-то в ночи он и услышал крик. Приглушенный голос женщины доносился со стороны старого склада. Эвиан шёл на этот зов без единой мысли в голове. Он просто чуял нутром, что на этот раз поступает правильно.
К складу удалось подобраться тихо: частые девичьи всхлипы заглушали шаги. В едва освещенном луной помещении среди пустых коробок грузная тень недвусмысленно нависла над тенью тонкой и лежащей навзничь. Эвиан победно улыбнулся, и с разбегу всадил нож в эту грузную пыхтящую тень. Незнакомец взревел от внезапной боли, попытался ударить в ответ. Но у Эвиана стало так свежо и ясно в голове, что он двигался проворнее, чем когда-либо. Он ударил ещё и ещё, и ещё. В грудь, в плечо, в живот. Полоснул по раскрытой ладони, которой незнакомец попытался прикрыться, по лицу и по бедру, когда тот упал. Столько силы было теперь в руках Эвиана! Он и думать забыл про женщину, которая совершенно онемев от ужаса, забилась в дальний угол склада. Он сорвал плод. Он убил нелюдя. Он свободен. Гнусная история его рождения не повторилась сегодня.
Уже потом он почуял, как пальцы стали липкими от высыхающей на них жижи, как ноют мышцы, а воздух пропитывается сладким запахом крови. К нему примешивался запах пота и дешевого пойла - и убитый, и женщина были пьяны. Но какое ему до этого дело? Эвиан теперь тоже был пьян. Его пьянило буйство запахов, вкусов и ощущений. Его подташнивало, но ему это нравилось.

Послышался вой сирен. Эвиан из окна своего второго этажа наблюдал, как полицейские выскакивают из машин. Та женщина будет молчать. Рассказывать о таком - слишком большой позор, слишком большая ответственность. Да он и не пытался уйти от наказания. Даже труп оставил лежать на месте. Вот и конец.
Эвиан намазал себе еще один тост земляничным джемом, но едва успел он откусить кусочек, как в дверях уже стоял полицейский.
- Вы арестованы!
Когда его вывели на улицу, тугой порыв ветра хлестнул по щекам, бросил в лицо охапку листьев. Эвиан улыбнулся. А конец ли? Пряный запах осени прогонял тревогу, быстро-быстро бегущие облака по небу как будто провожали его в путь. Сколько еще вкусов, которые можно попробовать? Сколько запахов можно вдохнуть? Сколько всего можно пережить? Нет, вовсе это не конец. Это начало.

Даниил немного нахмурился. Не столько из-за самого работорговца, сколько из-за местных законов. Придётся смотреть в оба и быть готовым к неприятным сюрпризам.
Лучше всего было бы закончить эту беседу и отправить человека восвояси. Это не демон, а вокруг не ад, чтобы так просто прирезать его и уйти. Разумные, в отличие от адских тварей, не любят, когда с их сородичами дерутся.
- Что же в этой девочке такого особенного, раз она вдесятеро дороже? - после замка с детьми-артефактами стоило уточнить. Мало ли...
"Или она просто особо вкусная. Или... некоторые разумные не лучше демонов, если подумать. Версий много."
Главной проблемой было убедить Северину, что с целым городом они вдвоём не справятся. Драконья душа - слишком мрачные потёмки, чтобы быть уверенным, что она не возжелает справедливости, причём здесь и сейчас, а не где-нибудь в тихом месте, где вечно то разбойники налетят, то химера схарчит, то чьи-нибудь кости решат, что их последний бой не закончился, а потом ищи ветра в поле и разбирайся, кто виноват...

Даниил Воренс.

Шмяк какого-то кожистого непонятно чего, как-то немного охладил поток мыслей здоровяка. И махнув рукой на девицу, он поднял кусочек кожи, быстро его осмотрел и высоко-высоко поднял брови, после чего откинул ухо в сторону и пощупал место где оно должно было быть, и громко выдохнул.
«Да что творится?» И внимательно уставила на свою последнею руку, ожидая, что та тоже вот-вот отвалится, но она кажется все еще была на месте, правда возможно только пока. «Надо вылезать быстрее, эта еще тут стоит глазами хлопает! Чего надо? И вообще!» И следующая мысль была уже оформлена вполне таким громким вопросом.
- Эй! Рыжая ты кто? Чего глазищами хлопаешь? Ты бы мне помогла отодрать... – вот тут здоровяк увидел, как открылся очередной портал из него вывалилась очередная рыжая девка, которая тут же превратилась в летающий череп, а здоровяк, пронаблюдав за всем этим с довольно тупым выражением лица показал рукой за спину медноволосой. – Девка рыжая, сзади.
И переведя взгляд на женщину, стоящую перед собой, а точнее на ее волосы, тут замахал рукой.
- Ой ей! Нет! Не тебя, а там ту сзади, которая отодрать! Ай, проклятье. Ноги! Ноги! От пола отодрать, - при этом активно показывая рукой на обе свои ноги. – А там у тебя за спиной девка какая-то из портала вывалилась, просто она тоже рыжая.
И посмотрев за спину женщины, тяжело вздохнул и опустив плечи добавил, - Ну была, сейчас делась уже куда-то. А тебя, у меня и в мыслях не было, - и тут же хлопнул себя по лбу.
- То есть, не в том смысле, что ты страшная, мысль была, но другая, ну то есть по-другому.
Потом опять замер услышав в голове философские вопросы на тему бытия «Кто я? И Где?», решил что начинает потихоньку сходить с ума. И окончательно отчаявшись хоть что-то объяснить, просто указал на примёрзшие к полу ноги и сказал, и решил начать все сначала и по порядку, для начала надо было решить проблему с ногами.
- Просто помоги мне ноги ото, отлепить от пола, пока они у меня не отвалились или сюда не завалилась еще парочка рыжих девчонок в обнимку с говорящими книгами, преследующих летающие черепа верхом на рогатых демонах и погоняемые взводом инквизиторов.

Бушер

«Да, да, конечно… Интересно, куда же ты дела камни?»
Нира не видела, куда же спрятала драгоценные ключи Эскорца, но сумка была самым вероятным вариантом. Может, женщина ее всё же сбросит с плеч, когда придет время махать факелом? Мешается ведь! Можно, впрочем, попробовать и просто их стащить оттуда. Маленькая воровка неплохо умела избавлять людей от лишней поклажи, и дополнительная пара рук славно облегчит задачу. Да только вот Рене – не баба на базаре, а воительница, окруженная врагами, и уж наверняка не оставит без внимания любой подозрительный шум иль движение (даром что на восстающих мертвецов внимания что-то немного обращает). Нужно добыть их как-нибудь иначе. Уболтать? Приказать?
Поддерживая образ перепуганной барышни, Нира что-то кивнула невпопад, но женщина почти сразу рванула в коридор. Наконец-то, сподобилась! Услышав зов, магичка и правда собралась было пойти следом, проигнорировав на первый раз, что ее подзывают, точно собаку. Но едва некромантская сфера отпустила ее внимание, и Нира увидела, что происходит в коридоре, увидела толпу очнувшихся тел, продырявленного верзилу, увидела ничуть не смущенного отсутствием половины черепа эльфа-кадавра (где же его вопящий дух?), как тут же решила, что ей и тут хорошо.
- Сейчас? Вы что! Зашибете – не заметите! – ахнула магичка, оглядываясь в поисках укрытия получше. Она действительно хотела отсидеться, и книга цапнула за больное. Вдова поджала губы. Зачем макулатура так усиленно талдычит про это?
- Или где, - тихо согласилась рыжая, - Ты меня, наверное, с кем-то путаешь. Если бы я могла хоть что-то, то уже сделала бы.
«А может, 'Я просто жалобно складываю лапки и сдаюсь на милость судьбы?’»
Действительно, ну чего от нее хотели? Что, книженция, не почувствовала ты привкуса несмытой тьмы, пока трапезничала? Нира грустно посмотрела на свои руки, безуспешно пытаясь призвать потерянную магию.
«Будем честны: ты просрала свой дар»
Может, втайне от этого была даже спокойнее. Бессилие снимало ответственность. Не придется объясняться с Рене. Не будет резона стойко, лицом к лицу, встречать больную некромантку – гордость не грызет при побеге, если ты противнику не ровня.
«Почему он меня вообще оставил? Разве я сделала что-то дурное? Дурнее, чем обыкновенно?»
Сейчас, в Карлионисе, ей начинали вспоминаться когда-то уже услышанные в этом же городе слова.
- Тем же, чем и остальные силы в жрицах, они противоестественны и слишком мощны; а также селятся не в тех людях, некоторыми легко управлять, иные же могут разрушить мир даже силой Света.
- Ты – жрица жизни, но ты можешь эту жизнь и отобрать.
"Жрица жизни… Я же гхырова жрица жизни! Всей, мать её за ногу, жизни, возрождения и гибели, а не просто жрица света! Не блаженная послушница, не какая-то вшивая ангелица, чтобы выслуживаться перед придурошными высшими силами да чванливыми божками, и страшиться чихнуть не по их заповедям, чтоб не прогневить да недостойной не сделаться!
Я никогда не была его достойна. Я всегда была самой неподходящей, и в том всегда была главная суть! И свет меня слушался, вопреки потому, что я была вся такая самая неблагоприятная, врала, убивала, жрала детей - ему всегда было побоку! Пыталась убить из интереса ту девчонку – и проблем не знала. Черт возьми, в видении будущего я собственными руками заколола свою дочь! Есть ли поступок страшнее? А милому Светику всё нравилось! Семеро, даже у Арчера в моём теле получилось пару раз посветиться! Есть ли кто-то более далекий от праведности, чем эта жалкая гнида?!! Почему вдруг именно сейчас свет ни с того ни с сего занялся моей моралью, хотя я и не провинилась ни в чем?
Потому что бред всё это. Блеф и мозгоправство. Присцилла врала тебе про падение – нельзя пасть, если и не возвышался. Ей выгодно, чтобы ты подумала, будто теперь должна выслуживаться перед светом, как обычные маги, и выпрашивать у него подачки за хорошее поведение. Чтобы ты навсегда застала в тупиковом пути к бессмысленному просветлению, ведь она-то понимает, что я никогда я не смогу, не стану благой, кроткой и восхитительно справедливой защитницей сирых и убогих. Запутала и запугала, а ты и рада принять всё за чистую монету!»
В груди несуществующей изжогой булькала злость. На кого? На жреческую магию? На Присциллу? На себя? На всех разом.
«Монета. Это хороший образ. Две стороны моей силы не могут работать одновременно. Одна рука даёт. другая забиреат - но обе не хватаются одновременно. Свет не уживается вместе с тьмой. Почему на меня действуют эти глупые законы – опустим.
Но это не значит, что свет для меня вовек недоступен. Свет и тьма, день и ночь – две противоположные части одного целого, дые стороны одной монеты. Шулерской, допустим – перевернуть темной стороной вниз легче. Присцилла это сделала насильно, независимо от моих дум да моралей. Значит, такое насилие доступно и мне.
Ведь это не я служу Свету. Это Свет служит Мне»
Может, в ведьме не было светлой благости; но в ней жили упрямство, устремленность, неукротимость; разве не соответствовали они сути Жизни куда больше, чем инертная гуманность? Она со всей полнотой могла творить, пронимать, давать, отнимать, любить, созидать, желать, разрушать, ненавидеть, стремиться, страдать… Противостоять.
«Мне нужно лишь орудие. Верни же его! – повелела колдунья, - Та лёгкость, с которой подчинялась мне магия на болоте - она должна была быть направлена в иное русло? Быть может, ты оскорбился, что я не дала тогда Невесте Мертвых достойный отпор? Так неужели позволишь ей теперь загнать меня в угол? Нежизни восторжествовать над Жизнью? Вот так легко?»
Как кипящая вода стремится опрокинуть мешающуюся крышку, так и кипящая злость сейчас пыталась перевернуть метафорическую монету. Сместить с пьедестала тёмную сторону.
«Иль, может, твой план, дорогуша, в том, что вот когда я буду глядеть, как мой дорогой друг откинет копыта, когда все они там сдохнут, когда какой-нибудь мертвяк начнет жрать моё личико, то вот тогда-то гребаный светлый дар наконец снизойдет до того, чтоб соизволить спасти мою шкурку? Так это работает!? Не дождётесь!»

Ноги в отличии от самого наемника вдруг остановились, и здоровяк со всего разбегу ухнулся тушей о каменный пол, да так что на пару секунд вообще ничего не видел и не слышал.
А придя в себя, опираясь на оставшуюся руку приподнялся и увидел на полу кровавый след от своей собственной физиономии – нос, губы, кровавое пятно от лба, судя по всему вся морда была разбита после не самого удачного падения, а вдобавок еще и ноющая боль в носу, который видать тоже был в очередной раз сломан.
"Болит, проклятье, сильно болит. Хорошо, значит еще жив" Тряхнув головой перевел взгляд с кровавого отпечатка морды на полу, на свои собственные штаны, в которых явно появился какой-то новый инородный предмет.
- Да нет, ну нет жеж. – скривив недовольную гримасу проворчал здоровяк, вставая на колени и запуская руку в штаны.
- Да чтоб тебя, помет старого яка! Можешь начинать молить своих веслоухих богов о быстрой смерти, потому, что когда я да тебя доберусь, пекло покажется тебе яблоневым садом по сравнению с будущей не жизнью! – Буквально проревел наемник переводя взгляд со своего достоинства, сжатого в руке в сторону где был эльф, явно обвиняя именно Коэла во всех своих бедах.
Но на месте эльфа уже стояла какая-то девица при первом же взгляде на которую у наемника перед глазами появилось лицо старой гадалки. Когда-то давно, еще когда на теле наемника красовалось всего несколько шрамов и он помнил историю появления каждого из них, а руки еще помнили рукоять не только двуручного, но и кузнечного молота. Упившись в хлам в дорожном трактире Бушер отвалил несколько золотых старой бабке, чтобы та рассказала, как наемник умрет. И бабка внимательно, долго и пристально вглядываясь в глаза Бушера рассказала, что смерть придет к воину в виде прекрасной бабы с выдающейся грудью и круглой попой. Рассказала, что эта девица приласкает наемника как мужа, который давно не был дома и смерть придет к нему в ее объятьях.
В общем-то Бушер всегда верил в это предсказания, ну или хотел верить в него настолько, что иногда даже хотел умереть, чтоб увидеть эту обещанную бабу. А потому немного наклонив голову внимательно осмотрел стоявшую перед ним женщину вздохнул.
- А черт, значит обманула бабка, попа у тебя не такая уж и большая, да и глаза я надеялся, что будут побольше. Эххх.
И опустив взгляд обратно на свое отвалившееся достоинство кинул его под ноги девице. И еще раз внимательно ее осмотрев добавил.
- Хотя знаешь. Так даже лучше, ты намного красивее чем любая грудастая баба из борделя. Жаль только что ты малость опоздала. Потешить мое мужское достоинство у тебя уже не получится, - после чего наемник невольно засмеялся и добавил вытирая кровь со лба.
- Сейчас его разве, что в карман можно положить и с собой таскать.
И попытавшись подняться на ноги, с удивлением обнаружил. что ноги примерзли к полу от чего из груди послышалось тихо рычание.
- Та-ак, ну погоди девчина, обожди пару минут, мне еще надо этой веслоухой овчине, башку оторвать и засунуть в священные эльфийские закрома, из которых на мир он будет смотреть сквозь маленькую дырочку. А потом можешь делать со мной чего хочешь.
И подняв взгляд начал осматривать библиотеку в поисках эльфа при этом во все горло крикнув.
- Коэл! А ну ка… - Но не закончив свою очередную триаду уставился на высушенную тушку эльфа. – Вот гад! Опять помер! – искренне и почти даже обиженно сказал наемник переводя взгляд обратно на девицу.
- Это ты его? Ты! Зачем? Да! Он! Агрр! – снова прорычал Бушер, захлебываясь от количество накатившихся эмоций и сжимая ладонь в кулак. – Я! Я его убить хотел! Сам! Вот этими руками! Рукой! Да кто тебе? Ты! Ты! – и тут наемник замялся просто потому, что глядя на девку не мог подобрать ни одного подходящего для нее ругательство, кроме как безобидного детского обзывательства - "корова" или "коза" но даже они застряло в горле, встав поперек него колом.

Лёд крошился под ударами воронёной булавы, брызгал во все стороны осколками вперемешку с каплями. Есть, конечно, что-то неправильное в том, что она сейчас Голодный Факел Каерлан использует как таран. Но выбирать не приходится. Судя по тому, какой из коридора доносился грохот, соваться туда пока не следовало. Рене, правда, уделила момент тому, чтоб развернуться и скомандовать Нире:
- За угол спрячься, чтоб не прилетело чем-нибудь!
А прилететь ведь могло – отломанной рукой, расколотым черепом, или, в худшем случае, Шаоем.
Она попутно позволила себе наконец присмотреться к происходящему в библиотеке. Фигура Бушера скрывала от неё чей-то несравненно более мелкий силуэт. Рене прищурилась: уж не прядь ли длинных волос виднеется на тонком, задрапированном в чёрное плече? Всё верно; и волосы эти тускло поблескивают медью в сиянии священного пламени. Неужто рыжая?..
Инквизитор отвлеклась, чтобы сбить с краёв проделанного проёма пару острых выступов. И невовремя! В библиотеке что-то опять произошло; когда она вновь подняла глаза, она заметила, что там появился новый источник света. За каким-то предметом мебели.
«Где я? Что я такое?»
Она чуть не подпрыгнула. В следующий же миг к горлу подступила желчь. Она вспомнила, как чудовища в пустыне опутывали её разум липкими сетями, как заставляли её тело повиноваться их воле, как сломили её сопротивление, как будто не гордой леди-Инквизитором она была, а слабой и беззащитной девчушкой. Руки сами собой опустились, сознание захлестнула паника…
Захлестнула и ушла. Подобно волне, недостаточно пока что большой, чтобы нанести серьёзный урон. Рене закусила губу. «Спокойно. Деваться некуда. Бежать некуда. Действуй, пока ты ещё распоряжаешься сама собой».
Удостоверившись, что проём достаточно большой, и что края его лишены откровенно опасных углов, она шагнула в библиотеку, держа Факел наперевес.
- Бушер, - окликнула она. «Отойди», - чуть не добавила, но вспомнила, что он только что жаловался: мол, ноги от пола не отодрать. – Я тут.
И плавным движением скользнула вбок, обходя мужчину справа и заглядывая за его шкафоподобную тушу. Там обнаружилась девушка. Незнакомая. Очень странно одетая. По мнению Рене, так одевались либо актрисы, либо еретики. Эскорца решила дать загадочной даме шанс; в конце концов, появление из ниоткуда само по себе в Мистерии ничего не значило.
- Кто ты? Что тут делаешь? Даю тебе полминуты объясниться, - очень дружелюбно сообщила она рыжей, поигрывая Факелом.
Она, на самом деле, была уверена, что именно эта дама только что залезла к ней в голову. И ждала подтверждения. Малейшего. Больше-то на самом деле некому. Кстати, надо будет взглянуть, что это там всё же светится…

Кассий топал прям за Хо, прижимая крылышки к себе, и совсем затихнув. Он молчал, и только с ужасом вертел головой по сторонам, осматривая ужасные последствия бойни. Вокруг трупы, кровь, вонь, прекрасное место для домашнего питомца, с нежным складом ума. Он то и крови никогда не видел, а тут, прямо поля смертельной жатвы.
Хо притормозила, а Кассий не смотрел на неё в этот момент, и получилось так, что он уткнулся в её ногу, с тихим писком, сам того не ожидая. Эльфийка снова обращалась к нему, видимо спрашивала про самочувствие. Касся, тихим шёпотом, отвечал:
- Вяяя... - он посмотрел на свою спутницу, и постарался улыбнутся, хотя вышло это наверное не очень, кривая улыбка расплылась по его лицу, обнажая некоторые клыки - Касся хорошо! Касся не будет шуметь!
Его лицо снова приняло немного ошарашенное выражение, но судя по всему, до состояния шока Кассию ещё далеко, его просто одолевала брезгливость, и все эти запахи для чувствительного носа, были прямо тошнотворными. И благодаря своему зрению, Кассий заметил движение в окне не позже других, громким шепотом он позвал Хо, подпрыгивая на месте, и указывая крылом в сторону окна:
- Чужой! Чужой! - а как только рядом заклекотал Кихад, гарпия с ужасом посмотрела на него, и замерла. Огромный, страшный, зловонный прищелец с невероятно жуткой мордой, стоявший так близко, теперь ещё и издаёт такие звуки. Может он делал так и раньше, но Кассий старался не приближаться к нему, а тут... В голове гарпии пронеслась мысль, прикрикнуть да спрятаться под шумок, это всегда работало, но тут Хо, она же не даст его в обиду? Да и этот страшный здоровяк не смотрит на Кассия, он тоже смотрит на окно, где что-то промелькнуло. Значит, он пока не опасен. Или нет?
Ещё одна спутница обронила слово "питомец", и оно было прекрасно знакомо Кассию, а так как он не понимал сути болтовни, он подумал, что это было адресовано ему, ну, подразумевавшее его, или связанное с гарпией. Кассий, наконец двинулся, и пропищал:
- Кассий питомец! Хороший питомец! Хо-хо! Хозяйка! - он не смотрел на Хо в этот момент, он подпрыгивая произносил слова, стоя к ней спиной. Внезапно он остановился, и загрустил - Касся хочет домой... - но это было буквально на несколько секунд, импульсивность гарпии толкнула его опять что-то делать. Он хотел быть полезным, поэтому он припрыгал к эльфийке, и пропищал:
- Касся может глядеть сверху! Или слушать сверху! Что делать Кассе? - в этот раз улыбка на его лице, была куда более "нормальной", он даже отвлекся от созерцания Кихада и всех этих трупов. Гарпия, замерев, ждала ответа Хо.

- Гхыр!
Совсем не ожидавшая такой мгновенной кармы магичка дернулась в тщетной попытке высвободиться. Нет, оно конечно здорово, что тема с зажиманиями у стеночки у них так бурно развивается, но… что за ерунда? Красавчик обучен такому же фокусу? Не удивительно – и Нира его выучила ведь здесь же, в подвале. Но что за глупость, так прямо попугайничать? Ей-то для чародейства свободные руки не шибко нужны. Куда умнее было бы так обезвредить дренея.
Но тот всё равно с двух шагов промазал.
«Козёл косоглазый! Ослеп там что ли?!»
А может… Насурьмленные брови удивлённо поднялись. Красавчик что, правда магию зеркалит? Вот так просто? Она бы поняла, если б шар он огненный отразил, аль сглаз перенаправил, но телекинез? Ведьма фыркнула. Ну дела!
«Повторюша – дядя хрюша из помойного ведра,
Тебя кошка целовала, а собака родила!»
Магичка нетрезво хихикнула. Рубаха Рене, пусть и была рыжей велика, при задранных кверху руках открывала виды на грани фола. Книге так вообще лучше было бы упасть мордой вниз. Увы, хоть вдова О’Берн и была всего неделю назад крайне состоятельной дамой, ныне шёлк нательного белья ей был доступен лишь в виде иллюзии – и магичка поспешила наколдовать хотя бы ее.
А красавчик-то, едва лишился магической железки, заговорил так сладенько, ну точно и не собирался их только что прирезать. И все новости последние от после векового сна он знал, и жриц на раз-два угадывал! А у Ниры даже волосы чернотой перепачканы. Пахнет от нее не так, что ли?
«Аль на лбу кто подписал, а я и не приметила?»
От дальнейших слов лицо ведьмы странно застыло. Она не могла ответить – в мозгу горел собственный ментальный указ, болезненно пресекая эти противные думы. Нира скривилась. Она хотела отвернуться, закрыть глаза, не глядеть на рыжего, не думать – но не могла отвести глаз. И не потому, что мертвяк весь из себя такой красавчик, а потому, что для поддержания заклятия ведьма просто вынуждена была на него пялиться. Что за идиотский вопрос! Стала бы она с ним церемониться и просто к стеночке прижимать, если бы могла…
«Я не буду об этом думать!»
- Бхоор та вашар!* Что еще я кому должна дать, не подскажешь? – строптиво вскинула подбородок магичка, - Тебе-то какая забота?
«Небось прикидываешь, отблагодарит тебя хозяйка за мою голову щедро или очень щедро?»

Нира О’Берн.

Девушка со скрытой печалью посмотрела на призрака. Конечно же, то, что она пожелала, не было пределом её фантазий и желаний. Просто Лая понимала, что джин не даст ей переступить невидимую черту, которую самолично провел в их негласном договоре. Она и без того сомневалась, что Зюзик исполнит то, что она потребовала, а наглеть и лезть на рожон было сейчас не в её интересах, поскольку единственное, что удерживало её от шага в объятия огненной смерти - воля непредсказуемого создания, самодовольного и нежного. А обиды такого существа чреваты неприятными последствиями...
Джин среагировал моментально. Когда он воздел руки к пламени, Лая невольно вздрогнула, крепче прижав к груди маленький рыжий комочек, поскольку прямо на её глазах щит, сдерживавший яростные атаки огненной стихии, растворился, лопнув подобно огромному мыльному пузырю. К счастью, это не стало началом её печального конца, поскольку Зюзик выполнил свою часть сделки. Пламя не коснулось её тела, а начало медленно угасать. Нордийка обрадовалась было, решив, что сработал её первоначальный план, однако вскоре ей пришлось столкнуться с разочарованием, когда она поняла, что причина данного явления кроется не в ней и не в загадочном артефакте, который должен был появиться.
"Ну, кто бы сомневался..." - саркастически подумала девушка, покосившись на довольного джина, выбравшего тот вариант, который сам же ей и навязывал. - "По крайней мере, я жива..."
Вот только оставался вопрос, какой ценой. Внутренне сжавшись, Лая замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Раз все части тела были на месте, значит, Зюзик забрал либо что-то из её вещей, либо нечто неосязаемое. Ведомая данной мыслью, нордийка бегло оценила, всё ли на месте из того немного, что осталось при ней после расставания с Малышом, и пришла к выводу, что всё есть.
"Странно... Может, он забрал что-то из моего заплечного мешка?.." - гадала рыжеволосая, уже интересуясь у экнора, не почувствовал ли он чего-то необычного...
Тем временем пламя погасло окончательно, а их коварный знакомый исчез, оставив землю в пелене удушающего дыма. Лая поморщилась и, ухватившись за край плаща, прижала его к лицу, чувствуя, как начинает першить в горле. Сощурившись, она попыталась что-либо разглядеть вокруг, но тщетно.
"Надо выбираться отсюда..." - подумала она, делая несколько осторожных шагов в сторону. В тот же миг что-то зашевелилось у неё в другой руке, и по спине рыжеволосой скользнула неприятная волна мурашек. Застыв на месте, она словно впервые взглянула на доверчиво прижимающийся к ней пушистый комочек, о котором уже успела забыть.
"Точно, зверь Леандро!" - вспомнила она, глядя на животное чуть ли не с ужасом.
- Касси... - прошептала нордийка, не в силах избавиться о странного диссонанса поселившегося где-то глубоко внутри. Точнее, её поразило ощущение внезапной пустоты в ответ на произнесённое имя. Как будто должно было что-то произойти. Или случиться. Или возникнуть. Но девушка смотрела на сидящего в её окаменевших пальцах зверька и боролась с единственным желанием поставить его на землю, да вытереть ладонь о штанину. Поморщившись, она медленно вытянула руку с питомцем перед собой и брезгливо передёрнула плечами.
"Нет, Лая, ты обещала Лео, что принесёшь его обратно..." - настойчиво напомнила себе нордийка, и только это заставило её снова спрятать зверька под плащ, чтобы он не надышался. Она понимала, что не может вручить курчавому бездыханную тушку его животного со словами:"Зато из него получится неплохой воротник!". Как минимум, горе-спутник вряд ли оценит её шутку...
"Что за странное чувство..." - озадаченно подумала рыжеволосая, осторожно шагая туда, где, по её предположениям, в последний раз видела своих спутников, и стараясь, чтобы шевелящееся животное под плащом меньше соприкасалось с её телом.

Лая.

В башке звенело, неумолимо и безжалостно... Дизориентация никак не отпускала, Кихад словно висел в пустоте, или это было падение? Но первая осознанная мысль, что прорвалась сквозь эту пелену забвения резанула похлеще клыков кайнде...
У него снова отобрали добычу! Его славную охоту прервали уже во второй раз!
Кихад уже знал что будет дальше, однажды, нет, уже дважды он испытал это чувство невесомости, и точно знал, что его снова куда-то переместили. И в этот момент глаза резануло светом. Ярким, почти ослепляющим. Кихад словно на стену напоровшись отшатнулся назад. Скорее всего именно это и уберегло яута от падения с крыши здания. Он сделал шаг назад.
От осознания того, что с момента попадания в этот странный мир, у великого охотника, всё идёт на перекосяк, в глазах снова побагровело.
Он не смог помочь переродившемуся матриарху, не смог убить хвостатого шамана, чьим трофеем уже грозил, и наконец, потерял такую маленькую, но достойную великих охотников, Хоротхайю. Злость застила взор, злость на этот мир и на себя, что не сможет поохотиться с этим матриархом. Яут посмотрел  вниз где кричали и возились, словно кучка наездников, уродливые существа, коих в этом мире было очень много. Но они были там, внизу, а крови яут жаждал здесь и сейчас. Движение за спиной отвлекло охотника и он обернулся, в багровом мареве он увидел две алых фигуры. Добыча была рядом! Перехватив клинки удобнее, Кихад взревел предвещая славную охоту!

Кихад.

Подобно одному небезызвестному барону, вытянувшему себя за космы из болота, магичка успела в полёте прихватить саму себя магической рукой, и лишь благодаря тому не грохнулась всей тушкой на переломанные руки, а вполне цивильно приземлилась. На спину.
Наверное, ей следовало сейчас окаменеть от страха – видят мёртвые, у нее было на это право.
Она пыталась остановить мертвячку неискалеченными бесплотными дланями – но кости стройного умертвия будто налились свинцом, и магия не сдвинула её ни на волос. Она призывала больше Света, латая дыры в его истончавшемся полотне, точно искусная прядильщица – но это было бессмысленно. Некромантка прошла сквозь барьер, не поведя бровью. Зачем же она угрожала, шантажировала, заставляла убрать его по своей воле, если он не был преградой? Почему Свет остановил невесту мертвых на болоте, но не сейчас?
Нира не знала. Всё, что она успела – подменить камни, за которыми охотились рыжие. Настоящие были зажаты в телекинетической руке; около скелета же валялись осколки стекла и обломков разрушенной стены, обрамлённые пеленой иллюзии.
Подогнув ноги и напрягая пресс, чародейка с трудом поднялась. Щеки были мокрыми от слёз, но вряд ли это было заметно, вряд ли это было важно. Густой свет, который источала вся её хрупкая фигура, инфернально-ярко освещая пыльный погреб, жрица направила и внутрь – чтобы начал сращивать раздробленные кости. Боль в руках всё ещё была невероятной, сводящей с ума. Нире показалось, что её сейчас вывернет. Ее действительно слегка тошнило. Едкая, отдающая вином щекотка, которую она сумела затолкать обратно в глотку, перегнувшись вперед. Это скоро пройдёт. Нужно держаться. Показывать свою боль – значит напрашиваться на новую. Этому ее здесь научили. Научили как следует.
Нира подняла взгляд на самодовольную Присциллу, и жестко выпрямилась, откинув плечи назад, вытянув длинную тонкую шею и гордо задрав острый подбородок. Внезапно она показалась на полголовы выше, чем была.
— Знаешь, что общего у всех невест, моя дорогая? День их бурного, тщеславного торжества всегда заканчивается одинаково. В конце концов их, надменных, всех поимеют – бурно, толпе на потеху, - ведьма ухмыльнулась, и в крайне похабном жесте толкнулась языком в свою щеку, - Но коль у тебя свербит, чтоб на это поглазели и те пятеро дурёх, я твой фетиш не премяну удовлетворить!
Светлоокая сплюнула себе под ноги, мельком пожалев, что не успела стащить сапоги с трупа эльфа. Нира пыталась снова придать сил завесе из света, разжечь её ярче, оттолкнуть мёртвых обратно – но преграда лишь гасла, сколько ни пыжься. А гнев и уязвлённая гордость кричали, что она должна отыграться! Дать этой суке на орехи! Показать ей!!!
Но они уже всё друг другу показали. В трущобах Сарната воровка усвоила привычку при встрече с человеком заранее думать о том, как можно его уложить. В данном случае следовало просто иметь невесту мёртвых на своей стороне – или бежать от неё, бежать со всех ног. Присцилла сильнее. Нира в отчаянии смотрела, как легко возрождалась из праха третья рыжая ведьма. Прямо посреди того самого света, который недавно её сжег. Нет никаких сомнений – некромантка сегодня получит желаемое, а вдова может лишь тянуть время и смотреть на это, кипя от бессильного гнева.
Но, по крайней мере, её ведь пообещали не убивать, верно? Она может хотя бы узнать, что задумала мертвячка, и…
Вся эта затея внезапно показалась ей ловушкой. Однако здесь все казалось ловушкой – и это даже хорошо, сказала она себе. Именно в тот момент, когда ты решишь, что ты в безопасности, ты сделаешь свою роковую ошибку.
С чего бы вдруг Присцилле её щадить? Всего несколько часов назад, на болоте, невеста мёртвых разрубала её надвое едва завидев, без лишних разговоров. Оскверняла её Свет. А тут, гляди – убить не пытается, иллюминацию просит по доброй воле убрать, почти вежливо – всего-то пару косточек ломает, ерунда ж сущая. Зачем? Нира для чего-то нужна ей живой? Её свита отчего-то пыталась удержать её тут до прихода хозяйки. Явно не для того, чтоб Нира тут просто помешалась да поразвлекала их. Что коварного уготовала ей Присцилла? Что ей может быть выгоднее, чем мгновенная смерть противницы? Неужели она хотела как-то использовать её? Нира зажмурилась.
Может, правильнее было бы оставаться тут до последнего. Задерживать некромантку так долго, как получится. Бросаться ей в ноги, прятать в мусоре ключ-камни, лишь бы выиграть пару минут, чтобы…
Чтобы что? Умереть героической идиотиной?
«Высокие идеалы и реальность – как вода и масло. Они плохо смешиваются»
Разве она имела право так бессмысленно рисковать своей жизнью, слепо надеясь на милость врага? Чем это лучше того раза, когда О’Берн вспорола себе глотку ножом? Чем это лучше, чем если бы она продолжала безвольно висеть, приклеенная к стене, ожидая конца? Такое же самоубийство. Нира знала: однажды она самолично прикончит мерзавку. Она это видела. Но будет это не здесь и не сейчас.
Чародейка обернулась и незримой рукой вставила самоцветные камни в трон – но иллюзия скрыла начавшееся движение. Свет же, совсем не иллюзорный, окутал на этот раз Нико – если уже не сожжет, то, может, хотя бы ненадолго задержит? Ну, уж наверняка разрежет ленты, которым он схватил бородача.
Жаль было своих незадачливых спутников. Жаль Рене, которая ещё недавно была к ней так добра. Ей правда хотелось отплатить добром – но осталась ли в той черепушке прежняя Эскорца? Жрица не в силах ей помочь – она могла срастить сломанные кости, но не могла по-настоящему излечить надломленный разум. Может, бешеную псицу получилось бы какое-то время удачно держать на коротком поводке принуждения, но она вцепится чародейке в горло в тот же миг, как рыжая ослабит хватку.
Оставлять Шаоя ещё труднее. Каким образом невеста мёртвых взяла его под свой контроль? Неужели дреней правда умер, спасая её? Ведьма готова была принять его любым, хоть живым трупом. Но ведь контроль некромантки над нежитью простирался гораздо дальше пределов одного подвала. Если её воля окажется сильнее, чем приказ менталистки, и если Присцилла прикажет паладину пойти против ведьмы… Ей придётся сжечь его. От одной мысли дурно. Нет, торговка не хочет подвергать друга такой опасности. Ему безопаснее быть вдали от неё, как бы горько ни было это признавать. Он из-за неё уже достаточно настрадался; пусть ведьма хоть не станет его лишний раз изводить, чтобы Нире досадить. И лишь ненадолго перед лазурным взором мелькнула иллюзорная записка: "Прости. Я иду в Инь-Янь"
Что же до Бушера… Непредсказуемый, хитрый, жестокий громила? Вполне способный раскроить ей голову просто за то, что она тоже магичит? Привычная для воровки компания. Всяко лучше, чем блуждать одной, с переломанными руками.
- Бушер, оставь это, - негромко приказала ведьма – и в голосе снова звучало что-то такое ясное, такое повелительное. Приказ, которому верзила не смог бы воспротивиться. – Следуй за мной. Не шуми. Ничего не бери.
Даже если они своруют камни и сбегут с ними, сколько времени понадобится Присцилле, чтобы снести трон? Сколько времени займет отправить бесчисленный поток покорных душ искать их? И сколько этой высокомерной жалости у некромантки останется, когда она их настигнет?
Вряд ли эти пять минут того стоят. С "девчонкой", если эти располовиненные останки были ею, та же история.
Схватив одной бесплотной рукой выроненный в коридоре фолиант, другой – валявшийся рядом факел Рене, магичка сотворила ещё один мыслеобраз: в дверном проёме нарисовалась как бы иллюзорная картина, занавеска - на этом иллюзорном холсте для находящихся в коридоре и трон, и Нира, и Бушер оставались бы на своих местах (но не выглядели замороженными статуями); но если бы кто-то подошел и перешагнул через эту "плоскость", то увидел бы реальность. Там жрица без прощаний скрылась в открывшемся темном узком ходе. Это было страшно и тяжело, но Нира была твёрдо уверена, что поступает верно. Она пойдёт туда, где сможет больше, чем изображать сердитого жертвенного ягнёнка.
После Карлиониса некромантка наверняка возьмётся за близлежащий Инь Янь – может, если успеть добраться туда раньше, то получится встретить её достойнее? Понять, как разжечь Свет сильнее, чтобы он вновь вредил нежити? Может, город и жителей успеют хоть как-то подготовить, эвакуировать? Послать весть другим золотым драконам? Разыскать других жриц? Магичка не знала, как ведутся войны – не выпадали на её век. Но проигранная битва не означает проигранной войны, так ведь пишут?

Нира О’Берн